Не так часто пишут о нашей области в центральных газетах. Еще реже пишут о нашей глубинке, если, конечно, там не случается какого-нибудь ЧП. И вот газета "Московские новости", доходящая даже до Нью-Йорка и Мюнхена, но почти неизвестная в ульяновских краях, рассказала о жизни села Калда Барышского района, где все подряд, включая мужиков, вяжут пуховые шали. Тем и живут.
Активная политика
За месяц, если трудиться всей семьей, можно изготовить полсотни шалей. Не напрягаясь. Можно напрячься и связать сотню. Они этого не делают. Не потому что не хотят зарабатывать вдвое больше. Просто из опасения, что местный рынок быстро затоварится, а на всероссийский уровень они еще не пробились.
- В перспективе и там освоимся, - говорит председатель сельсовета Вягиз Суслин. - Я специально интересовался: спрос в стране превышает предложение. Платочные госпредприятия закрылись. А у нас бизнес - частный, поэтому всегда в боевой готовности.
В Калде 700 домов. Это 700 фабрик по производству пуховых изделий. За полгода, по подсчетам Суслина, они способны завалить шалями средний российский город типа Магадана. Жалко, что там пока об этом не догадываются.
- Вот разберусь с текущими делами и начну устанавливать внешнеэкономические связи, - пообещал председатель.
Хорошо, что он занялся этим не сразу, а сначала растопил в кабинете печку. Стало теплее. Бухгалтерши за стеной оживились, застучали на калькуляторах - печка другим боком выходит к ним в комнату. Батареи по всему периметру сельсовета почему-то бездействовали.
- Я их обрезал, - пояснил Вягиз. - От электричества работали. Из-за этого содержание власти обходилось налогоплательщикам дорого. Сложил голландку за два дня, теперь топимся дровами по 80 рублей за куб.
На зиму, чтобы сельсовет не вымерз, надо 15 кубометров и всего 1200 рублей. Прежде за три комнатушки с коридором платили в 20 раз больше. Причем деятельность местной власти постоянно находилась под угрозой парализации со стороны энергетиков. А это уже вопрос политический. Сложив печку, Суслин его благополучно разрешил. Впоследствии на автономное отопление перевели всю социальную сферу и школу на 400 учеников. Экономия получилась такая, что районной подстанции даже не интересно отключать Калду. Общественные печки в складчину снабжают дровами и углем местные олигархи. Их в селе аж 12 человек, и все - сознательные.
- Просто надо уметь с ними работать, - скромно заявляет Вягиз. - Я, например, постоянно говорю: хотите дружить с властью - делитесь. А не хотите - будете набивать карманы в другом месте.
Он и сам вяжет. Шалей двести смастерил, когда они с женой строились. А сейчас ушел на государственную службу, которая несовместима с бизнесом, и вяжет в основном для души. Поэтому предпочел сводить корреспондента в гости к кому-нибудь другому.
Так получаются умные люди
Когда мы вошли, Тяскиря Таирова трепала мочалку, которая на самом деле оказалась шматком козьей шерсти. Для посвященных операция называется ческой и проводится в несколько этапов - сначала слипшиеся волосья расчесывают руками, а потом дважды - металлическими щетками. Работа очень грязная, к вечеру хозяйка становится похожей на трубочиста. Она ужасно застеснялась своего затрапезного вида, но прерывать процесс не стала, иначе после гостей пришлось бы начинать все сначала. Для облегчения тяжкого труда в селе есть чесальный цех, но им стараются не пользоваться. Во-первых, обработать полкило шерсти до состояния пуха обходится в 130 рублей, деньги платить неохота, а когда сам чешешь, получается как бы бесплатно, объяснила Тяскиря. Во-вторых, после ручной работы пух становится лучше. Назавтра хозяйка спрядет его с помощью веретена, срастит шерстяную нитку с суконной и будет сучить еще целый день. Потом сделает мотки, постирает и сдаст работу сыну с невесткой. Молодые будут заниматься самым приятным делом: Ильдус - вывязывать на спицах середку шали, Альфия - кайму. Вот и все, продукт готов.
Производство показалось мне подозрительно простым.
- Многие так думают, - обиделась Тяскиря. - Но почему-то у других не получается. Во всей Ульяновской области только наше село вяжет.
И правда, по примеру Калды кто только не брался за шали, ни одна деревня не стала конкурентом. Замучались отгадывать непонятную загадку, поэтому объясняют ее просто: они - татары, живут кучкой и секрет только друг дружке рассказывают. Калдинцы и не спорят - зачем, если они сами не знают, почему так получилось, что в селе уже лет триста одни татары и все чуть не с пеленок вяжут.
- А что, русских у вас совсем нет? -заинтересовалась и я национальным вопросом.
- Ну почему, есть, - успокоил Вягиз Суслин. - Только они уже сделались как наши. Мы вот Толика Фролова в армию проводили, пишет: в части все русские, один я татарин. Служит хорошо, командиры не нарадуются. Мать ездила, отвезла в часть четыре шали. Наш парень - уже отличник боевой подготовки.
Позже в районной администрации мне расскажут еще одну интересную вещь. Из этого села за годы советской власти вышло более ста человек с высшим образованием, трое серьезных ученых и один замминистра. Почему? Потому что у калдинских всю жизнь водились деньги - было чем подмазать профессуру при поступлении детей в вузы. Вот так благодаря искусству вязания получаются умные люди. Тем более было бы странно, если бы при новой политике такое хитрое село оказалось без собственных олигархов и предпринимателей.
Страдания оппозиции
- А я в прошлом - член горкома, заслуженный тракторист, - закричал притаившийся в кухне муж Тяскири Шавкять. - Пять раз на Доске почета висел. А сейчас я кто? Бизьнесьмен! Козьей шерстью пропах. За это даже "Ветерана труда" не дадут.
Интересно, зачем ему это звание? Во-первых, до пенсии еще как до Луны, во-вторых, сотню шалей продал - ездит не на тракторе, а на собственной машине.
- Шавкять - наша оппозиция, -растолковал Вягиз. - В каждом селе должен быть человек, с чем-нибудь несогласный. Вот он - за коммунизм и против предпринимательства. Я его принципиальную позицию уважаю, поэтому жду, когда освободится в колхозе какое-нибудь неоплачиваемое место, чтобы ему предложить.
Добрый начальник сельсовета рад бы даже присмотреть оппозиционеру какую-нибудь работу с зарплатой, но такой в колхозе просто нет, потому что давно нет и самого колхоза, одно название осталось. Правда, значки ветеранам из центра еще присылают.
Удовлетворенный заманчивым обещанием, Шавкять сразу утих, обвешался со всех сторон шалями и ушел прогуляться.
Через окно было видно, что на улице он сошелся с мужчинами, наряженными еще хлестче. У некоторых платки были надеты на коромысла и топорщились наподобие крыльев.
- Да они всегда так ходят, - сказала Тяскиря. - Платок надо месяц разнашивать, чтобы он стал мягким и пушистым. А когда только свяжешь - никакого товарного вида. Вот мы мужиков и приспособили.
Понятно, что все женщины не щадят сильную половину, но не до такой же степени. Некоторые мне жаловались, что жены отбирают у них даже последнюю технику - вязальные машинки - и заставляют "для красоты" вязать вручную. Сопротивляться бесполезно - шаль, связанную на машинке, отличают сразу и покупают хуже. Поэтому мужчины смирились и орудуют спицами как миленькие. Ударники в свободное время еще и на соседей работают. Это считается выгодным - за вязку работникам платят 50 рублей. При хорошем навыке - за три сериала по ТВ шаль готова.
Себе женщины оставляют самую трудную работу - ту, которой Тяскиря сейчас и занималась. Еще хуже считается - сырье добывать. На все село нужно несколько тонн, а пуховые козы водятся чуть не в тысяче километров от дома - под Волгоградом.
- Аллах нам ремесло дал, а про козу забыл, - говорит она. - Ну ни граммочки пуха во всей области, не водится нужная порода - и все тут.
На платки идет только весенняя шерсть. С марта калдинцы уже в разъездах, караулят, когда волгоградцы начнут вычесывать своих бесценных животных. Одна коза - килограмм пуха. В прошлом году цена за него доходила до тысячи рублей.
- Ой, кошелек открываем - плачем, жалко на пух таких-то деньжищ. А как закупимся, едем обратно - веселимся: ой, хорошо, свяжем платки - и снова кошелек полный.
Не очень-то понятно, чего уж особенно-то веселиться. С килограмма пуха получается всего две шали размером 120х120 см. Себестоимость одной, стало бытъ, - пятьсот рублей. Плюс сто граммов ниток на червонец, плюс работа - чесать, прясть, сучить (130 рэ), вязать - 50. А продают на базаре от силы за 700 рублей, навар - десятка. Такой расклад нарисовал мне Вягиз Суслин. Почему так дешево? Маркетинговый ход, что ли, в преддверии ажиотажного спроса из Магадана?
- Так дороже-то у нас не берут, - простодушно сказал Вягиз.
Людмила БУТУЗОВА, спецкор "МН".
