По школьным урокам каждый знает, что община существовала в России на протяжении всей ее истории. Но насколько глубоко сидит в нас пресловутое общинное начало?
Если обратиться к опыту дореволюционного Симбирска, то можно обнаружить нечто схожее и нечто различное с сегодняшней системой самоуправления. Общее в том, что городская власть фактически являлась и является частью государственной машины и не воспринимается нами как что-то автономно существующее. Город в России никогда не был свободным от государства, как в Западной Европе, а, напротив, существовал зачастую лишь по воле государства, как было с большинством уездных городов Симбирской губернии.
Отличием старого Симбирска от современного Ульяновска является наличие у него реальных источников доходов и собственности. Эти источники были известны и могли контролироваться городским обществом, поэтому городской бюджет был гораздо прозрачнее, чем сегодняшний. Вместе с деньгами город обладал и реальными возможностями распоряжаться ими по своему усмотрению. Все это существовало при том, что никто в XIX веке и не помышлял о демократии.
Было и еще одно очень важное и существенное отличие у старого Симбирска - наличие автономных общин, объединявших почти все население за исключением пришлых крестьян. Государство, преследуя свои интересы по сбору налогов и поставке рекрутов, позволяло существовать независимой от него организации горожан.
Самой крупной общиной являлась мещанская, которая объединяла семьи этого сословия. Но были и мещане, которые не входили в общество. С одной стороны они освобождались от круговой поруки, но с другой стороны - они лишались поддержки соседей. Мещанское общество брало на себя часть функций городской думы и работало с ней в тесном контакте. Те горожане, которые занимались ремеслом, записывались в цеха, подчинявшиеся ремесленной управе. В Симбирске было незначительное число цеховых ремесленников, но, не- смотря на это, работа управы была образцово-показательной. Купцы также имели свое общество, но оно было более свободным от государственных функций, поэтому вся его деятельность подчинялась частной инициативе, а не мысли законодателя. Даже родовитое дворянство составляло особую корпорацию и называло себя просто "обществом" (это слово и обозначало общину), отделяя от менее родовитых выходцев из других сословий.
Особое место занимали национально-конфессиональные общества. Старообрядцы были более сплоченными, чем остальные православные. Государство их никак не поддерживало и даже всячески боролось с ними. В сектах раскольников взаимоподдержка осуществлялась богатыми членами без чиновничьей волокиты, напрямую, что привлекало в раскол и единоверие массу небогатых и предприимчивых горожан. Компактно селилась и была весьма сплоченной татарская община, которая даже после появления в ней разногласий не распалась, а разделилась на две столь же сплоченные группы. Симбирская чувашская школа, которая объединяла соплеменников Ивана Яковлева, называлась горожанами "чувашским обществом" и имела значение, выходящее за рамки одного только Симбирска. Иудейская община ревностно относилась к вопросу о национальности в связи с государственной политикой русификации, и лишь усиливавшийся антисемитизм правительства заставлял, как и в случае с новокрещенными татарами, покидать свою общину. Держались вместе немецко-польские сообщества католиков и лютеран. Несмотря на то что среди них было много чиновников, богатых и влиятельных людей, городские власти не поддерживали эти религиозные общины, как мещанскую или мусульманскую, и им длительное время не удавалось построить кирху и костел. Эти конфессии даже не имели собственного кладбища.
Помимо государственных функций городская община следила за благосостоянием и здоровьем своих членов, занималась вопросами воспитания и образования детей, объединяла людей для благотворительности, поддерживала мораль и сохраняла культуру. Общественные праздники объединяли людей, а общественные заботы позволяли выдвинуться умным и энергичным управленцам из самых низов. Такие люди нередко делали карьеру чиновников, переходя на государственную службу.
Дореволюционный город не смог сохранить общинность. Одни общины, созданные по сословному принципу, исчезли при первых порывах ветра свободы, так как царское правительство и губернские власти не позволяли развиться творческому началу внутри них, обременяя самоуправление государственными повинностями. Другие, объединявшие близких по вере и крови людей, были распущены уже советским государством, которое не могло терпеть существование независимых от него организаций.
Сергей ПРОЗОРОВ.
