- Я чувствую себя обязанным Ульяновскому симфоническому оркестру, не будь его, и меня не было бы в природе, - сказал московский дирижер Алексей Шатский корреспонденту «СК». - Я проделал большой путь, чтобы приехать сюда и сыграть с оркестром несколько концертов.
Символичное выступление состоится в субботу в Мемцентре, концерт назван «Чудо-дети» в честь его солистов - учащихся школ искусств города. За пультом займет место молодой дирижер, который музыкантам наверняка напомнит их бывшего коллегу, флейтиста Андрея Шатского. Говорят, отец и сын очень похожи.
- Когда создавался Ульяновский симфонический оркестр, сюда отбирали по конкурсу лучших выпускников консерваторий, - рассказал Алексей историю своей семьи. - Так в этом городе оказались флейтист Андрей Шатский, закончивший Ленинградскую консерваторию, и музыковед Валентина Рубцова, выпускница консерватории Москвы - мои будущие папа и мама. Здесь они и познакомились. Я подозреваю, что претендентов завоевать сердце мамы было много, но она выбрала Андрея Шатского. В 1971 году они уехали работать в Краснодар, где я и родился. У них была счастливая музыкальная карьера. Сейчас отец преподает в музыкальной академии имени Ипполитова-Иванова. Мама продолжает свои изыскания в музыковедении, работает в издательстве «Музыка». Они мне рассказывали об ульяновском оркестре, потом я по всей стране и даже за рубежом встречал музыкантов первого состава УГАСО.
- Видимо, Ваше музыкальное будущее было предопределено родителями.
- Конечно, родители хотели, чтобы я стал музыкантом, но выбор инструмента произошел спонтанно: в семь лет меня привели к педагогу, показали скрипку, спросили: «Тебе нравится?». Я сказал: «Нравится». Я не знал тогда, насколько трудный путь для себя выбираю. Я жалел, что не играю на рояле, так как не всю музыку можно сыграть на скрипке. Меня тянуло к Брамсу, Бетховену. А скрипачи, как правило, долгое время учатся только технике, виртуозности, музыку для души почти не исполняют, к сонатам Бетховена подходят только в училище. Но я оставался верен своему выбоу, находя у скрипки особый «аромат», который не может передать ни один другой инструмент.
- Говорят, музыканты могут определить профессию друг друга по понятным только им признакам.
- Да, все духовики похожи между собой, как похожи и струнники. Духовик всегда бережет губы, скрипач - руки. Не дай Бог, скрипач упадет на разбитую бутылку - это конец карьеры. Трубач или саксофонист не полезет ни в какие конфликты, чтобы не получить по губам. Естественно, это накладывает некий отпечаток на поведение. По рукам можно определить, на каком инструменте кто играет: у пианиста пальцы отбитые, в трещинах, у скрипача - тонкие, длинные, как у Паганини. Хотя у Давида Ойстраха были пухлые руки, но на карьере это не отразилось.
- Ваша карьера тоже началась неплохо - были концерты, сольные выступления, однако Вы решили своей скрипке изменить.
- Я никогда не ставил себя на место дирижера. Считал, что дирижер - не совсем музыкант, он не издает звуков. Но один уважаемый мною музыкант настаивал, чтобы я попробовал. Это было во время работы в филармоническом оркестре «Гран-Канария» в Испании. Я поддался уговорам, но вышел с камерным оркестром, который сам же и создал, не только как дирижер, но и как солист. Мы подготовили «Времена года» Вивальди, затем произведения Генделя. Попробовал, увидел, что получается, и понял, что без дирижирования я уже себя не мыслю.
- Какие музыкальные ветры Вас занесли в Испанию?
- Было сложное для музыкантов время - середина 90-х. Мой знакомый сказал, что филармоническому оркестру «Гран-Канария» в Испании нужен скрипач, объявлен конкурс, посоветовал принять в нем участие. Я поехал, конкурс прошел. Шесть лет работал на Канарах. Раньше я думал, что туда ездят только отдыхать, но, как оказалось, работать тоже едут. Днем - пляжи, море, пальмы, а вечером люди ходят на концерты симфонической музыки. Там работают два оркестра, полным составом - по 96 человек. «Гран-Канария» - один из старейших оркестров страны.
Это был хороший этап в моей жизни. Время поиска. Мне повезло, вокруг меня были замечательные музыканты. Оркестр представлял собой смешение разных культур, в нем собрались музыканты из 16 стран. Многие дирижеры мечтают собрать идеальный оркестр, обладающий совершенными возможностями, пригласив, например, струнников из петербургской филармонии, духовиков - из чикагской, деревянные духовые - из Берлина. Такая попытка была сделана в филармоническом оркестре Испании. Но у него был свой минус - в плане национальных традиций он подобен Вавилонской башне: немцы, например, Чайковского не могут играть, а Шостаковича играют, как Моцарта.
***
Ради дирижерского будущего Алексей Шатский оставил Испанию и поехал постигать профессию в Великобританию, в Кэнфордскую школу музыки. Затем вернулся в Россию, учился у прославленного петербургского педагога Мусина, поступил в аспирантуру петербургской консерватории, где учился у Александра Алексеева - того самого, который работал вместе с первым главным дирижером УГАСО Эдуардом Серовым. Поскольку Александр Алексеев долгое время стажировался в Вене, то и Шатский через своего учителя познакомился со знаменитой венской школой . Для музыкантов, как известно, Вена и Берлин в оркестровом музицировании - все равно что Эверест.
По словам Алексея Шатского, наш город для него дважды родной - по родителям и учителю. Его приезд - не случайность, а завершение круга, за которым, разумеется, новый творческий виток. Пусть он будет радостным и успешным.
Алсу ИДРИСОВА.
