Сегодня в Мемцентре состоится концерт пианиста Дмитрия Рацера, музыканта, которому посчастливилось играть с Мстиславом Ростроповичем, бывать на репетициях прославленного Владимира Горовица, объездить с концертами все западное полушарие. В Ульяновске пианист с нашим симфоническим оркестром исполнит произведения Бетховена и Брамса.
Дмитрий Рацер - потомственный музыкант. Отец - профессор Московской консерватории - привел Дмитрия в класс Якова Флиера, пианиста, входившего в знаменитую тройку: Рихтер, Гилельс, Флиер. Родители и педагог учили Дмитрия музыке, но пробиваться на большую сцену предоставили ему самому. По блату музыканта можно устроить один раз, внушали они, но дальше зрителю все станет ясно - дорогу к его сердцу по блату не проложишь.
Дмитрия Рацера оценили не только зрители, но и, что немаловажно, импресарио. И открыли Рацеру Америку, а для американской публики - российского пианиста. За десять последних лет он объездил с концертами весь американский континент.
- В России принято считать, что здесь музыкантам трудно сделать карьеру, а на Западе наших бы оценили, - говорит Дмитрий Рацер. - В США тоже очень трудно пробиться на сцену, там больше любят своих или же популярностью пользуются музыканты, которые уже составили себе большое имя. Есть пианисты, взлетевшие высоко без достаточных на то оснований. Сейчас в США действует, если уместно так сказать, голубая мафия. Мужчины с нетрадиционной ориентацией - дирижеры, менеджеры оркестров и артистов - представляют колоссальную силу и приглашают только своих. Это очень печально, так как среди них много посредственностей.
На концерт Мстислава Ростроповича и Дмитрия Рацера в Кеннеди-Центр (Вашингтон) публика шла как на настоящих мужчин.
- Мы дали три концерта с Национальным оркестром, Мстислав Ростропович дирижировал. Я не открою секрета, если скажу, что он не самый великий дирижер. Конечно, то, что он громадный музыкант, компенсирует несовершенство дирижерской техники. В процессе работы он делал какие-то поправки, но в работе Ростропович не диктатор. После концерта мы спустились в маленькую комнатку, от которой ключи были только у него. Мстислав Леопольдович показал мне ноты, подаренные Шостаковичем. Вспоминал, как они с композитором еще в России ехали на скорости в машине и она сломалась. Ростропович потрясающе копировал, как Шостакович бегал в смятении вокруг машины. В этой маленькой комнатке умещался холодильник, набитый коньяком. Конечно, мы отдали должное этим запасам. Ростропович - гигантская личность, это проявляется во всем - как он себя ведет, общается, кажется, даже коньяк наливает не как все мы, а по-особому. Говорят же, что чемпион в тяжелом весе по боксу выглядит чемпионом бокса даже на отдыхе. Так же и музыкант Ростропович.
Вторая фантастическая встреча произошла с пианистом Владимиром Горовицем, когда в 1986 году он приезжал в Москву.
- Для меня Горовиц - человек номер один. В Большом зале консерватории он давал открытую репетицию, которая превратилась в триумфальный концерт, таких оваций я никогда не слышал. После концерта мы с женой сели в машину. Я не могу объяснить, почему я тогда не торопился уехать. Просто сидел и все. И вдруг в рядом стоящую "Чайку" садится Горовиц, и его увозят. Я поехал за этой машиной, как привязанный. На Волхонке перед светофором "Чайка" вдруг заглохла. Я встал справа от нее. Сижу за рулем, а в 30 сантиметрах от меня - маэстро. Я поразился: после такого триумфа у него были необыкновенно грустные глаза. Мне машины сзади гудят, а супруга говорит: "Стой, ты не можешь ехать впереди Горовица". "Чайка", наконец, тронулась - мы за ней. На Садовом кольце я старался держаться "в хвосте". И вдруг машина влетела в какие-то ворота, а я затормозил перед самым носом милиционера. Понимаю, что мы чуть не ворвались в резиденцию посла США. Милиционер требует уехать. А я смотрю, как Горовиц выходит из "Чайки" и рассеянно идет в сторону ворот. Не дойдя метра три, поворачивается обратно. Я судорожно думаю, что другого такого случая у меня не будет. Соображаю, как же мне обратиться - маэстро или мистер Горовиц, - и восклицаю: "Владимир Самойлович!". Маэстро поворачивается, в глазах искорки, и громко: "Я!".
Горовиц вышел из ворот, я ему объяснил, что были на его репетиции. "Понравилось?" - это он меня спрашивает! Мы немного поговорили - он всю жизнь прожил на Западе, ему была интересна возрождающаяся Россия. Владимир Самойлович оставил свой автограф на кассете, записанной на диктофон во время репетиции. Я тут же ее запаковал в коробку, заклеил скотчем и теперь показываю только из своих рук.
Алсу ИДРИСОВА.
