Шесть лет среди живых и мертвых искала своего сына жительница Ульяновска Юлия Гавриловна Жарина. Шесть раз она побывала в Чечне. Там, во время боя за Грозный в 1996 году, пропал без вести ее сын. И она нашла его. Он вернулся домой, только вот в цинковой "шинели".
После отпуска - в Чечню
Восемнадцатилетнего Ивана Жарина друзья и родные проводили в армию 8 декабря 1994 года. Как раз перед первой чеченской кампанией. Еще никто не знал, что такое Чечня, и представить не мог, сколько бед война принесет людям.
Парня направили служить под Волгоград, в 101-ю бригаду внутренних войск МВД РФ. Служба шла неплохо, и в начале 1996 года солдат Жарин приехал домой в отпуск. А сразу же после отпуска Иван прислал домой непонятное письмо. "Пока мне не пишите, мы уезжаем в Новосибирск за новой техникой". На самом деле его часть в срочном порядке отправили в Чечню, где в это время разворачивалась уже вторая чеченская кампания.
О том, что сын находится в Чечне, Юлия Гавриловна узнала только летом. Пришло письмо из Моздока. Сын писал, что они сейчас в Грозном, что ему остается служить всего месяц, просил не волноваться за него. "Здесь, в Грозном, все спокойно!". Но все равно затревожилось материнское сердце, хотя плохие мысли мать гнала прочь. "С ним все будет хорошо!". Вот и своему закадычному другу Ваня написал, чтобы больше не строчил письма в часть, а готовился к встрече. "Эх, погуляем!".
А потом вдруг - ни его, ни писем. С чего бы это, недоумевала Юлия Гавриловна. Но все равно верила только в лучшее.
Бой на Гудермесской
5 августа 1996 года боевики захватили Грозный, обосновавшись на площади Минутка. А через день в город вошли наши войска. Завязался страшный бой. Подразделение, в котором служил Иван Жарин, подняли по тревоге в 6 утра. Солдат сразу же посадили в БМП и направили на помощь армейским частям. Все произошло на улице Гудермесской, что недалеко от площади Минутка. Первая и вторая БМП "вэвэшников" успели проскочить засаду боевиков, а третью машину, на которой как раз ехал Иван, чеченцы подбили. БМП загорелась. Солдата Жарина слегка контузило, тем не менее он нашел силы вытащить раненых товарищей из горящей машины. На себе дотащил двоих к кирпичной стене частного дома, при этом еще и прикрывал огнем. Потом вновь побежал к горящей машине. Но в это время прогремел взрыв. Иван схватился за голову и упал на обочину дороги...
Больше его никто не видел ни живым, ни мертвым. Потом еще долго стояла на улице сгоревшая БМП, а вокруг лежали тела 11 солдат, погибших в том бою. Всех раненых пришедшие на подмогу бойцы переправили в госпиталь. А вот забрать тела убитых не смогли. Боялись потерять других, слишком сложная была обстановка.
Почти неделю пролежали тела солдат на улице. Никто их не забирал и не хоронил. В это время в Грозном стояла ужасная жара. Тела стали разлагаться. Тогда местные жители собрали всех погибших в одну яму и подожгли, после присыпали землей.
...Вечером 4 октября того же года в квартиру Жариных позвонили. Мать бросилась открывать дверь. На пороге стояли военком Заволжского района и его заместитель. "Ваш сын пропал без вести!". Эта фраза потом долго мучила Юлию Гавриловну. "Нет, это какая-то ошибка, что-то где-то перепутали, - не находила она себе места. - Конечно, ошиблись, ведь Ваня последний раз писал, что потерял военный билет...".
Шесть белых кроватей
Бросив дела и семью, Юлия Гавриловна назанимала у знакомых денег и поехала в Ростов, в штаб Северо-Кавказского округа. Там ее приняли офицеры, обзвонили все воинские части, расквартированные в Чечне, и подтвердили информацию. "Ваш сын действительно пропал без вести, и это не ошибка". Даже высказали предположение, что, возможно, он убит. Тогда мать пошла в ростовский госпиталь, в судмедлабораторию, куда из всей Чечни привозили трупы убитых солдат. Юлия Гавриловна просмотрела несколько видеокассет, на которых были сняты тела солдат. Но среди погибших Вани не было. В Ростове в это время уже находилось много матерей, которые также искали своих детей. Они-то и подсказали Юлии Гавриловне, что надо самой ехать в Чечню и там искать сына. Ждать чего-то от военных бесполезно.
В комендатуре матери выдали разрешение, и тем же днем Юлия Гавриловна на военном самолете вылетела из Ростова в Моздок. Оттуда на вертушке добралась до Грозного. А потом, спустя день, опять же на вертолете (на машине было опасно передвигаться по городу) добралась до Ханкалы, где стояла часть, в которой служил ее сын.
Вертолет прилетел поздно вечером. Куда идти? Пошла следом за военными, так и вышла к бригаде. Офицеры устроили женщину в казарму, в которой уже жило около 20 матерей, также искавших своих детей. Юлии Гавриловне выделили коечку. Но она еле дождалась рассвета. И лишь солнечные лучи коснулись палатки, Юлия Гавриловна пошла в то подразделение, в котором служил ее сын. Шла и думала, что сейчас бросится на командира, закричит: "Как ты мог не уберечь моего сына?". А как увидела этого командира, еще совсем мальчика, то защемило сердце. "Он такой же, как и мой Ваня. Что он мог сделать?".
Сослуживцы Ивана рассказали матери все о том бое. Юлия Гавриловна попросила показать кровать, где спал ее сын. В палатке она увидела шесть кроватей, стоящих в стороне и аккуратно заправленных. А на голубых одеялах папиросами были выложены имена не вернувшихся из боя. Была и фамилия ее сына.
В ту ночь она спала рядом с Ваниной коечкой. Но сын ей не снился. Он почему-то редко приходил к ней во снах.
Ей помогали даже командиры боевиков
Три дня провела Юлия Гавриловна в той бригаде, но, поняв, что военные не занимаются поиском ее сына, решила сама искать его. В Грозном было опасно, военные практически не выходили из расположения части, но матери пропавших бойцов ничего не боялись и искали своих детей. Юлия Гавриловна начала поиск с Гудермесской улицы. Показывала всем фотографию сына, спрашивала про сражение. Чеченцы все рассказывали. Но, увидев фотокарточку, только качали головой. "Нет, не видели!". То место, где завязался бой, мать обошла, наверное, тысячу раз, невольно представляя, как все здесь происходило. Чеченцы посылали ее в другие дома, в горные села, где прятались боевики. Она нашла полевых командиров, которые стреляли в русских парней, говорила с ними и даже посмела спросить: "А была ли возможность уйти раненому солдату?". Многие отвечали, что уйти можно было через частный сектор, и даже нашлась женщина, которая рассказала, как помогла двум русским парням перелезть через высокий забор дома. А один чеченский командир даже сообщил, что вроде этот парень жив, но находится в плену.
У Юлии Гавриловны появилась маленькая надежда. Она объездила много сел, но, увы, так и не смогла найти следов Вани.
"Твой сын жив, он в плену"
А в декабре, после хасавьюртовского соглашения о прекращении военных действий в Чечне, военные стали уходить из республики. Разобрали казармы, забрали все необходимое. И ранним декабрьским утром тридцать матерей, среди которых была Юлия Гавриловна, остались одни. За ночь воинская часть покинула Ханкалу. Три ночи промаялись женщины в холоде и голоде. Спали в пальто, укрывшись одеялами. Но жили надеждой найти сыновей. А в самый последний день старого года к ним вдруг пришел один важный чеченец и пригласил всех матерей в свой дом. Новый год Юлия Гавриловна встречала в тепле, при свете и даже с телевизором. В том доме она прожила до февраля 97-го. Дальше оставаться в Чечне не было смысла. Все военные чеченцы твердили одно и то же: "Твой сын жив, находится в плену, но пока освободить его не можем, потому что он воевал против нас! Вот если бы он не был в том бою...". Ничего не оставалось делать, как отправиться домой и ждать. Главное, что Ваня жив!
Радуев обещал помощь
В марте 97-го Юлия Гавриловна вновь отправилась в Чечню. На этот раз из Ульяновска с ней поехали еще три женщины, которые также искали своих детей. Вчетвером было намного легче. Но в Грозном решили ходить по двое, чтобы не привлекать к себе внимания.
И вот как-то в Урус-Мартане один полевой командир пообещал Юлии Гавриловне обменять Ваню на чеченского парня, который сидел в волгоградской тюрьме. Он сказал, что Иван Жарин в списках живых и его обязательно обменяют. И даже назначил день обмена. Мать летала от счастья. Но прошел месяц, вызволили из тюрьмы того чеченского паренька, а про Ваню никто и не вспоминал. Да и чеченцы как-то по-другому стали себя вести. Поняв, что ее обманули, Юлия Гавриловна решила встретиться с самыми отъявленными бандитами - Хаттабом, Басаевым и Радуевым. Радуев принял ее в своей резиденции и пообещал помочь. Приказал принести список военнопленных. Но среди них Вани не было. А потом была встреча с замом Масхадова. Тот подтвердил, что солдат Жарин жив, но отдать его они не смогут. "Женщина, - кричал он. - Если я отдам вам вашего сына, как я буду смотреть в глаза чеченским матерям, которые тоже потеряли детей". Ничего не оставалось делать, как снова ждать. Юлия Гавриловна уехала в Ульяновск. Так случилось, что за время поиска своего сына она вместе с другими матерями нашла ульяновского паренька, который сидел в плену. Через несколько дней за ним приехала счастливая мать.
Юлия Гавриловна вернулась в Чечню осенью того же года. Она не могла спокойно жить и работать, пока ее сын в плену. Дома местная власть предложила свою помощь - отдать чеченцам "уазики" в обмен на ее сына. Но все было тщетно.
Начались дагестанские события. Находиться в Чечне стало опасно, к тому же четырех матерей чеченцы взяли в плен, и въезд в республику русским женщинам запретили. Тогда и появились у Юлии Гавриловны первые сомнения. Наши войска так бомбили горные ущелья, где чеченцы держали пленных, что даже если бы Иван и выжил в том бою, то погиб бы от русских бомб.
Номер 523
Мать искала сына и среди мертвых. Она постоянно заезжала в ростовский госпиталь, смотрела тела погибших.
Однажды, в 2000 году, эксперты предложили внимательно посмотреть на одно тело, которое значилось под номером 523. Труп сильно обгорел, и определить человека по приметам было невозможно. Тем не менее эксперты склонялись, что это и есть Иван. При первом осмотре Юлия Гавриловна не признала сына. Тогда у нее и супруга взяли кровь на генетическую экспертизу. Одновременно в Москве проводилась другая экспертиза. Эксперты дали заключение: "На 99 процентов это ваш сын". Но мать потребовала независимую экспертизу и только после этого решила забрать тело.
По решению МО РФ и комитета солдатских матерей, все невостребованные и неопознанные тела солдат под номерами хоронили на Богородском кладбище под Ногинском. Не было смысла столько лет хранить обгоревшие трупы в рефрижераторе. Для экспертизы оставляли лишь небольшие фрагменты тел. Юлия Гавриловна не раз приезжала на похороны неизвестных солдат и слезно просила, пока не будут известны итоги независимой экспертизы, не хоронить тело под номером 523. Но в декабре прошлого года это тело предали земле. Мать была в шоке. Как же так, ее сына похоронили без нее? Она даже не простилась с ним. Тогда она потребовала провести эксгумацию и похоронить Ваню в Ульяновске на новогородском кладбище.
Юлия Гавриловна вместе с мужем присутствовали на эксгумации. После цинковый гроб переправили в Ульяновск. 2 сентября Ивана Жарина похоронили на аллее славы на новогородском кладбище с воинскими почестями. Долго думали, какую дату смерти поставить на траурной табличке. Остановились на 6 августа 1996 года.
- Но я все равно всю жизнь будут ждать Ваню, - говорит Юлия Гавриловна. - Мне все кажется: вот раздастся звонок, откроется дверь и на пороге появится мой сынок. Улыбнется и скажет: "Здравствуй, мама!"...
Арсений Королев.
