Прошедшая неделя была дважды отмечена днями, посвященными СМИ. 3 мая отмечался международный День защиты прессы, а 5-го, вместе с Пасхой, День печати "по-старому". А речь, собственно, об одном - о свободе слова.
После передышки, которую принес ульяновским журналистам 2001-й год, ситауция в области вновь ухудшилась. Давление на прессу усиливается. Тут и лишение рабочего места корреспондентов Демочкина и Епериной, представляющих "Радио России" и радиостанцию "Маяк", и суды над "Симбирским курьером", с объявлением фактической охоты на отдельных его журналистов, и иск губернатора к тому же Демочкину и газете "Симбирские известия", и наконец уголовное преследование названной газеты. Это плохая тенденция.
Конечно, каждый вправе добиваться через суд защиты чести и достоинства, если считает, что они попраны. Но в суд обращаются в основном не простые граждане, а облеченные властью. При этом на свою должность они ссылаются как на фактор, усугубляющий вину газеты или журналиста, что переворачивает принцип демократии с ног на голову. Идя на выборы или на высокий пост, человек добровольно обрекает себя на публичное обсуждение его достоинств и недостатков, то есть на критику. Критика же никогда не бывает приятной. Она может быть и жесткой, и злой, к чему, я считаю, политик или представитель власти должен быть готов. Что бы кто ни говорил, но журналистов сплошь и рядом судят сегодня как раз за критику, не за сведения, а за мнения и эпитеты, за слова, показавшиеся кому-то обидными. Это противоречит, во-первых, Конституции, во-вторых, - Закону "О СМИ", давшему журналисту право высказывать свое мнение и оценки.
Образцом в отношениях с прессой можно, пожалуй, считать (отставив в сторону все прочее) экс-президента РФ Бориса Ельцина. Если не ошибаюсь, он не подал на СМИ за 10 лет ни одного иска, полагая, вероятно, что за уши в публичные политики его никто не тянул и что критика - это общественный долг журналистов. Обижался, наверное, но был выше мести и разборок. Экс-губернатор нашей области Юрий Горячев думал по-другому. Сейчас он говорит, что при нем пресса жила свободно и он ей не мешал. Мешал, пытаясь задушить ее судебными штрафами. В итоге карьеру закончил бесславно. Теперь, может, и жалеет: глядишь, ходил бы по утрам не по обшарпанному коридору в Доме быта, в Фонд имени себя, а все еще по коврам в бывшем обкоме КПСС. Были при Горячеве и попытки уголовного преследования СМИ, но прокуратура развиться им не дала.
Не будет преувеличением сказать, что в руках прокуратуры и судов судьба общества. Без критики власти общество заглохнет, а власть еще больше развратится, и было бы, видимо, правильным, если бы высокую и публичную должность истца суды считали обстоятельством, не отягчающим предполагаемую вину прессы, а наоборот, смягчающим. Власть же не должна забывать, что ее конфронтация со СМИ почти всегда расценивается как признак ее слабости. Причем укреплению позиций конфронтация не способствует. Упомянутый выше Юрий Фролович тому пример. А пример противоположного плана - астраханский губернатор Гужвин. К власти он пришел, как и Горячев, в 1987 году и правит до сих пор. Он, по слухам, не только не стремится общипать прессу через суды, а наоборот: всем СМИ, включая оппозиционные, оказывает финансовую поддержку из бюджета. Рейтинг Гужвина феноменален. На выборах 2000 года он, идя на третий срок губернаторства, набрал 82 процента голосов избирателей. Астраханский глава давно понял, что война с прессой - дело гиблое.
Геннадий ЯКИМЧЕВ.
