Августовский путч 1991 года я встретил на больничной койке. Болезнь была несмертельная, но инфекционная, при ней человека изолируют от неинфицированного общества на три недели, и он вынужден общаться с себе подобными, а также с книгами и телевизором. Забавно было наблюдать, как взрослые люди, изнывающие от ничегонеделанья и изможденные диетическим столом номер не помню какой, собирались в холле, чтобы посмотреть детские мультики.
Вот по этому телевизору 19 августа диктор ЦТ траурным голосом зачитала заявление путчистов о введении чрезвычайного положения. Заявление повторяли каждый час или чаще, что на психику давило неимоверно. Запомнилась реплика пожилой медсестры: "Правильно, давно надо было порядок навести".
Угнетало вынужденное затворничество: хотелось на свободу, чтобы хоть чем-то помочь демократическим коллегам-журналистам. Настроение было никакое: после "огоньковских" публикаций о зверствах сталинизма и массы перестроечной беллетристики и публицистики, после глотка свежего, деидеологизированного воздуха - назад, в социализм без человеческого лица возвращаться очень не хотелось.
Источником альтернативной информации был маленький "транзистор", который худо-бедно ловил "Радио России", "Свободу" и Би-Би-Си. Не забуду, как "Радио Свобода" выдала в эфир матерящегося Ростроповича: прознав про путч, он без визы прилетел из Франции якобы на Конгресс соотечественников, а потом на баррикадах громко "посылал" этот конгресс вместе с зарубежными соотечественниками.
Что происходило в это время в Ульяновске, можно представить, полистав поистине историческую теперь подшивку "Симбирского курьера". Тогда "Курьеру", газете городского Совета, еще не исполнилось и года, но в этот критический момент он превратился в центр сопротивления путчу, на три дня и три ночи став по сути штабом демократической оппозиции.
Это был нелегкий груз. Бывший редактор "Курьера" Алла Багдасарова, по воспоминанию коллег, тогда обратилась к ним с такой речью: "Если кто-то хочет сегодня уйти или даже уволиться - я пойму и осуждать никого не стану". Таких, насколько известно, не нашлось, но это предложение, сделанное абсолютно искренне, многое говорит и о тогдашней обстановке, и о степени напряжения. Напряжение было так велико, что однажды шум колонны поливальных машин приняли за идущие по городу танки.
В дни путча "Курьер" вышел с экстренным выпуском, опубликовав обращение Ельцина-Силаева-Хасбулатова к гражданам страны и знаменитые указы Ельцина, которыми тот брал на себя полноту власти и ответственности. Тексты указов переписывали с эфира "Радио Свобода". Экстренный выпуск в силу медлительной газетной технологии вышел только 21 августа, но тогда провал путча был еще неочевиден, поэтому решительные тексты указов Ельцина (считать действия ГКЧП антиконституционным государственным переворотом; все решения ГКЧП являются незаконными; всех должностных лиц, которые им подчинятся, преследовать по закону) были психологически и юридически очень важны.
Из газет указы можно было прочитать только в "Симбирском курьере". "Ульяновская правда", печатный орган обкома КПСС, добросовестно публиковала документы ГКЧП. Председатель областного комитета по телевидению и радиовещанию Юрий Гражданцев несмотря на десятки грозных предписаний министерства печати передать в эфир и в другие СМИ позицию российского руководства, скрыл от публикации документы правительства РСФСР. Обращение к народу президента Ельцина распространялось также в виде листовок, но милиция листовки срывала и задерживала людей, которые их расклеивали.
Еще одним центром оппозиции гэкачепистам был горсовет, на внеочередной сессии осудивший переворот. Но провести сессию оказалось нелегко из-за серьезного противодействия. По воспоминаниям бывшего председателя горсовета Георгия Ступникова, лично Юрий Горячев, тогда - председатель областного Совета народных депутатов и первый секретарь обкома КПСС, сказал ему: "Не вздумайте проводить горсовет". Все помещения, где можно было бы провести сессию, неожиданно оказались заняты. Помещение нашлось только тогда, когда Ступников пригрозил провести горсовет на площади Ленина.
Уличные экспресс-опросы в те дни показывали, что жители Ульяновска в их отношении к ГКЧП разделились примерно поровну. Одни были подавлены, считали переворот крушением своих надежд на возрождение страны и нарушением естественного хода перестройки, пророчили возврат к мрачным временам сталинизма и гражданскую войну. Другие считали введение чрезвычайного положения закономерным, даже запоздалым ("Это должен был сделать Горбачев"), и были готовы променять демократические права и свободы на гарантированную еду и одежду. "Мы устали от разговоров, а так хоть порядок будет", - говорили люди.
Ульяновцы с нетерпением ждали реакции областной власти. Но ее глава Юрий Горячев упорно молчал. Отсутствие оценки чрезвычайных событий секретарь обкома Мельников впоследствии назвал "курсом на разумный нейтралитет", принятым для того, чтобы не связывать партию с ГКЧП и тем самым спасти ее от гибели. "Разумный нейтралитет" - вот образец партийного лукавства, возведенного в высшую степень цинизма.
После провала путча прокурор области Юрий Золотов доказал, что между компартией и ГКЧП дистанции не было. Он обнародовал шифротелеграмму, которую ЦК КПСС рассылал в обкомы. ЦК рекомендовал им принять меры по участию коммунистов в содействии ГКЧП. Секретарь обкома Пекарский передал эту рекомендацию в районные комитеты партии - с той же формулировкой.
То, что произошло в Ульяновской области после провала путча, трагикомично. Юрий Горячев вышел из подполья и объявил, что с первого дня распознал в ГКЧП авантюристов, читал и рвал их документы как несерьезные. Он объяснил, что в это тяжелое время занимался уборкой урожая, бесперебойным снабжением населения продовольствием и обеспечивал социальную защиту. Себе в заслугу он поставил то, что не допустил танки в город и не закрыл "Симбирский курьер". Демократы требовали отставки Горячева, а в трудовых коллективах организованно шли собрания в его поддержку. "Прошу имя Горячева не трепать - он нас поит и кормит", - писала в "СК" пенсионерка Грачева.
Внеочередная - спустя полторы недели после путча! - сессия облсовета решила: раз в области стабильная обстановка, то пусть Горячев работает, и проголосовала за доверие ему. После этого он еще два губернаторских срока ковал для области славу последнего оплота социализма.
Сердобольный коллектив телерадиокомитета спас своего руководителя от уголовного преследования, написав в правоохранительные органы письмо в его защиту. Юрий Гражданцев обещал уйти в отставку, если его "уголовку" удастся замять, но слова своего не сдержал, остался председательствовать и информационно обеспечивал горячевские антиреформы вплоть до отставки "красного губернатора".
Когда путч провалился, и деятельность компартии была приостановлена, мне показалось, что теперь все барьеры на пути к подлинной демократии сломаны, и Россия пойдет вперед семимильными шагами. Потом оказалось, что партийные секретари дружно пересели в кресла председателей советов и исполкомов. Власть снова оказалась в руках партноменклатуры. Быстрого движения в сторону Европы не получилось.
Георгий СЕРГЕЕВ.
