Потомок Пушкина и дядя Высоцкого,
или Кто нашел прибежище на старом симбирском кладбище
(Продолжение. Начало в №85, 87).
Многие жители проспекта Сурова, что в новом городе, вряд ли представляют, в честь кого названа эта магистраль. А большинство ульяновцев вовсе не ведают, что имя Сурова носят сразу три улицы города. Получается, это второй после Ленина человек, удостоенный у нас широкой народной памяти. Кто же этот легендарный Суров, ныне покоящийся на старом кладбище, корреспонденту «СК» рассказал архивист Антон Шабалкин во время очередного обхода местного «Новодевичьего».
Его ценили при любом режиме
Григорий Иванович Суров - один из самых уважаемых людей ХХ века в Ульяновске, говорит архивист. Выдающийся врач. Для Симбирска это имя то же самое, что окулист Филатов для Одессы или Святослав Федоров для всей страны. Суров родился в Алатыре в семье зажиточного крестьянина. Был человеком неуемной энергии: создал глазное отделение земской больницы, успел поработать в городской думе. Как военный врач прошел и русско-японскую войну, и первую мировую, дважды был ранен. В его воинском послужном списке служба в царской, белой и красной армиях - его как классного специалиста ценили при любом режиме. Наступал вместе с колчаковской армией, был в ней начальником главного санитарного управления. Когда Колчака разбили, Суров оказался то ли в Томске, то ли в Омске и при полной разрухе сумел организовать там глазную лечебницу.
В 20-е годы Григорий Иванович вернулся в Симбирск. Принимал пациентов в одном из своих домов, который находился на месте известного всем обкомовского дома на улице Матросова. В первые годы советской власти он много сделал для борьбы с инфекционной глазной болезнью трахомой. Старожилы вспоминали, что к его деревянному дому тянулись вереницы страждущих с гноящимися глазами. С пациентами врач держался просто, порой грубовато, но сердечно. В 1926 году загремел под суд «за укрывательство» и «недонесение» на белого полковника Златоустова. Он был соседом офтальмолога, уже престарелым человеком. Суров его пристроил техническим работником к себе в больницу. Был донос, потом суд. Сурову присудили год тюрьмы, но тут же амнистировали. А Златоустов был приговорен к смертной казни. Но поскольку был стар, дело спустили на тормозах, а потом его и вовсе освободили. Несмотря на темное пятно в биографии Сурова, в 30-е годы врача приглашали лечить сотрудников НКВД.
Григорий Иванович не боялся экспериментировать. В годы Отечественной войны с лекарствами были проблемы, и он приспособился лечить заболевания глаз препаратом из яичного желтка. Он был независимым, оставался самим собой, невзирая ни на какие авторитеты. В партию не вступал, верил в Бога. Пациенты на него молились, а начальники побаивались. Рассказывают, что однажды, незадолго до войны, в больницу нагрянула какая-то комиссия. Начальство, желая пустить пыль в глаза, приказало выдраить палаты, раздать больным новые пижамы. А глазному отделению не хватило. Заведующего глазным отделением Сурова предупредили, чтобы уложил всех пациентов в кровати - пусть будут лежачие.
Когда члены комиссии переступили порог глазного отделения, им предстала такая картина: вдоль стен стояла шеренга больных в драных пижамах - просто оборванцы. И старик Суров со своей донкихотовской внешностью шагнул к комиссии и начал отчитывать: «Вы видите?! Эти люди тянутся к знаниям, испортили зрение, читая книги! И труды Ленина-Сталина, между прочим. А советская власть не может обеспечить им человеческие условия!». Комиссия не знала, что отвечать, и пристыженно молчала.
Григорий Иванович Суров - первый ульяновский заслуженный врач РСФСР. Он умер в 1947 году. Могила его ныне заброшена.
Сам себя увековечил
«Соседи» офтальмолога по миру иному - педагоги, архиепископы, краеведы, есть даже могильщик. Это Александр Иванович Мызников - представитель Петроградской похоронной конторы в Симбирске. Человек, напрямую зарабатывавший на кладбище, который не оказался сапожником без сапог и для себя заранее приготовил добротное надгробие. У Мызникова, например, в свое время архитектор Шодэ заказал памятник для предводителя дворянства Владимира Николаевича Поливанова.
Напротив часовни находится могила Марии Павловны Анаксагоровой, хозяйки дома, где одно время жила семья Ульяновых. Сейчас в ее доме разместился Музей городского быта.
Покоится здесь и Вера Васильевна Кашкадамова, одна из самых известных учительниц Симбирска, в 20-е годы она получила звание Героя труда. Рядом - могилы купца Федора Ивановича Чекалина и его жены. Это на его средства был отлит самый большой в городе колокол в 703 пуда. Он был установлен на колокольне Германовской церкви, где сейчас находится областной архив.
Когда-то на старом кладбище был обширный католический участок. Сейчас здесь сохранилось всего с десяток захоронений. Отличить их от православных можно по чаще всего встречающимся надгробиям со спиленными деревьями. У католиков один из символов смерти - срубленное дерево, что означает прерванную жизнь. Памятники отличаются сложной резьбой, растительными мотивами, гроздьями винограда.
В том же квартале находится могила Сергея Павловича Храмцова. Род Храмцовых для Симбирска очень значим. Отец Сергея Павловича был крупным лесопромышленником, обладал таким авторитетом, что компаньоны ему доверяли на слово. Чтобы заключить договор на кругленькую сумму, с Храмцовым достаточно было хлопнуть по рукам, и дело делалось. Покойный Сергей Павлович был известным педагогом, журналистом, в течение многих лет удерживал титул чемпиона Ульяновска по шахматам. Возглавлял шахматную федерацию области, воспитал несколько поколений шахматистов.
Не так давно архивист Шабалкин обнаружил на старом кладбище надгробие Натальи Петровны Мартыновой, жены главного краеведа Симбирска Павла Любимовича Мартынова. Могила самого краеведа не найдена, но есть основания полагать, что она где-то рядом.
Здесь покоится праправнук Пушкина
Вообще на старом симбирском кладбище немало неразысканных могил. Историки знают, что здесь похоронены те или иные известные люди, но обнаружить таблички с их именами среди тысяч потертых и разрушенных временем надгробий весьма непросто. Кроме того, на одном и том же месте в разное время было похоронено несколько человек. Когда копали могилу для народной артистки Лии Ефимовны Радиной, наткнулись на три истлевших гроба.
На старом кладбище, говорит Антон Шабалкин, покоится прах праправнука Александра Сергеевича Пушкина - Саши Пушкина. Шестилетний мальчик в 1941 году вместе с мамой, бабушкой, сестрой Юлей оказался в Ульяновске, поскольку его мама работала в наркомате внешней торговли, который был эвакуирован в наш город. По воспоминаниям Юлии Григорьевны Пушкиной, семья жила в бараке. Маленький Саша заболел воспалением легких, лекарств не было, помочь ребенку ничем не смогли. Он умер 7 сентября 1942 года. Документ о кончине прямого потомка Пушкина находится в городском загсе.
Архивистам еще предстоит разыскать могилу родного дяди Владимира Высоцкого Сергея Максимовича Серегина. Он родной брат мамы Высоцкого, Нины Максимовны, военный летчик. Умер здесь в 1964 году.
Еще не найдены могилы французских дворян, бежавших от революции и устраивавшихся в симбирских семьях воспитателями и гувернерами. Где-то покоится домашний учитель семей Гончаровых, Минаевых - писатель-романист Гавриил Федорович Потанин. Неизвестны могилы деникинского генерала Владимира Ивановича Постовского; артиста симбирского театра, исполнявшего исключительно женские роли, Константина Зефировича Пузинского.
Алсу ИДРИСОВА.
