Вторник 22 июля 2003 года №106

и встречей с писателем Эдуардом Тополем. Автор "Журналиста для Брежнева", "Красной площади", "России в постели" и многих других бестселлеров приехал благословить появление ЦДК,
в течение двух часов героически раздавал читателям автографы, а гостям "Вечера у Обломова",
где главных героев романа Гончарова играли Борис Александров и Владимир Кустарников, писатель преподнес подарки - книгу "У.е. Откровенный роман" тоже с личным автографом.
Для читателей "Симбирского курьера" Эдуард Тополь - фигура символическая, в 1991 году на страницах газеты публиковались отрывки из его романа "Завтра в России". Последняя глава, в которой в стране происходит путч, улицы Москвы оккупируют танки, по какому-то неведомому магическому совпадению пришлась на 22 августа.
При встрече с Эдуардом Владимировичем корреспондент "СК" первым делом, конечно, рассказал об историческом совпадении и услышал нижайшую просьбу прислать ксерокопию газетной полосы. Потом, по обыкновению, звучали вопросы и ответы.
- Чтобы спрогнозировать августовский путч, нужно было быть по меньшей мере потомком Нострадамуса или же иметь доступ к документам КГБ.
- Я никогда не имел доступ к архивам КГБ. "Завтра в России" писалась полтора года. Полтора года я исследовал, во что могут перерасти гласность и перестройка. У меня ничего, кроме путча, не получалось. И жена все время просила: "Только не устраивай гражданскую войну в России". Если знаешь составные части блюда - рыба и есть только приправы - то получится только уха, но не окрошка. Так и здесь: зная составные силы общества, которые начинаешь подогревать, кипятить, то ничего другого, кроме ГКЧП, не получишь.
- Сегодня Вы можете спрогнозировать завтрашний день России?
- Тогда я знал о России досконально все. Объездил всю страну как журналист, был Бог знает где по 20 раз - в Заполярье, Сибири, на Камчатке. Сейчас половину своей жизни провожу в США. Не знаю, чем живет ваше поколение, значит, не имею права о нем писать. А придумывать, врать я не умею.
- Вам обязательно было встречаться с Чубайсом, чтобы написать о нем в романе "Китайский проезд"?
- Про Чубайса я писал только то, что знал. Он принимал участие в избирательной кампании Ельцина 1996 года, а я семь месяцев потратил на сбор материала об этой кампании. Чубайс ни разу нигде не сказал, что я наврал, потому что в книге опубликованы подлинные меморандумы, которые писали американские имиджмейкеры за спиной этой команды, сидя в гостинице президента. Вся предвыборная кампания Ельцина шла под руководством американцев. Они каждые три дня писали Татьяне Дьяченко, что нужно делать. Я получил на руки эти документы, потому что когда закончилась предвыборная кампания, имиджмейкеров послали на ..., извините, документы они увезли с собой. Я их нашел.
- Купили?
- Нет, так отдали.
- Когда Вы пишете роман, знаете, чем он закончится?
- Финал я знаю, но как я на него выйду - нет. Вы занимались альпинизмом? Я занимался в доисторические времена. На вершину с земли посмотрел и пошел. Больше ты ее не видишь, идешь, уткнувшись носом в землю, потому что на тебе 40-килограммовый рюкзак. Так и в романе.
- Когда Вы писали письмо Березовскому и другим российским олигархам с предложением, чтобы они поделились с бедными, Вы в самом деле верили, что они на это пойдут? Вообще какая-то реакция со стороны Бориса Абрамовича была?
- Когда пишешь, не рассчитываешь на отклик. Я проснулся в четыре утра, как от толчка, сел и написал. Это было сразу после дефолта. Я видел, что происходит у дверей банков. Попал в клуб "Петрович", где сидели бизнесмены, потерявшие в один миг все свои деньги, на столах была водка и никакой закуски. Они пили, но никто не пьянел. Все это натолкнуло меня на мысль обратиться к олигархам. Принес письмо главному редактору "Аргументов и фактов" Старкову. Он был в дикой растерянности, сидел просто серый, потому что, газета потеряла все деньги, которые лежали в банке. Убитым голосом он сказал, что письмо опубликует.
Я думаю, если бы Березовский тогда внял моему обращению и его имиджмейкеры создали благотворительные программы, сейчас ему не пришлось бы сидеть в эмиграции, потому что народ бы за него заступился. Я в 1989 году был в Варшаве, там министр социальных проблем Янош Курен первым делом взял в армии полевые кухни и направил их по улицам, где голодным людям раздавали кашу. Это была первая акция после кризиса в Польше. Такую же акцию можно было провести и у нас во время дефолта.
После письма в "АиФ" я пережил три-четыре месяца полнейшей обструкции всей эмигрантской прессы, статью называли провокацией новых еврейских погромов. Но потом я получил письмо от Славы Ростроповича, который поддержал меня и писал, что, если мне придется скрываться от разъяренной толпы, он предоставит убежище в своем доме.
- Лет через сто по Вашим книгам будут судить о России, только картина получается слишком чернушная.
- Я так надолго не загадываю. Когда в России станет светло, я напишу светлую книгу. Но я считаю, что в моих книгах нет чернухи, есть проблемы, в которых вы живете. Вы, уже не я.
- Когда появится книга "Америка в постели"?
- Я не спал с Америкой.
- У кого из писателей Вы учились?
- В юности, когда я писал стихи, мне один литератор сказал: "Эдуард, подражать великим не надо, потому что это сразу заметно. А вот учиться у хороших профессионалов - полезно". Я это вспомнил много лет спустя, когда выбрал себе эталоном прозу не Толстого, не Достоевского, а Булгакова. "Мастер и Маргарита" - вот моя планка.
- Фильм "Ошибки юности", снятый по Вашему сценарию в советское время, был запрещен. В чем там нашли криминал?
- Это история парня, который после армии поехал по комсомольским стройкам, чтобы найти себя, свое счастье. В результате моральных уступок, ошибок юности он скатился в ничто. Снимались Марина Неелова, Николай Караченцов, весь быт Заполярья они сыграли с полной достоверностью. Позже замминистра кинематографии стучал кулаком и говорил: "Советский кинематографист должен знать, на кого он работает. Если вы не знаете, на кого вы работаете, вам не место в советском кино". Режиссера приказом по Госкино лишили права снимать фильмы. Выбросили из страны. Сейчас он живет в Нью-Йорке.
- О чем будет Ваша следующая книга?
- Я только что привез в издательство "Роман о любви и терроре, или Двое в Норд-Осте". Это документальный роман о влюбленных парах, оказавшихся заложниками на мюзикле "Норд-Ост". Россия и Чечня загнали себя в такой тупик, что я, например, не вижу бескровного выхода. Есть два народа, есть два счета, и оба на столе. Я сам из Баку, знаю, что Кавказ - это место кровной мести: ты убил моего родственника, я тоже должен убить. Из века в век других способов решения проблем там нет вообще. Десять лет назад из этого можно было еще выйти, создать программу национального примирения, компенсаций, любых уступок и заключить контракт, что на протяжении 30 лет Чечня остается в составе Российского государства. Проблема откладывается, но вот вам деньги на строительство домов, помощь детям, на что угодно. Когда все остынут, тогда разберемся. В своем романе "У.Е." я предложил отдать Басаеву всю страну, как Илюмжинову Калмыкию. Может быть, это ход. Но я не политик. Я только понимаю, что никакими бомбежками эту проблему не решить.
О чем будет следующая книга, я понятия не имею. Зачем мне, пустому, выжатому, как лимон, думать о следующей книге? Через неделю я полечу домой в Майами, вернусь в сентябре. Тогда появится и новый сюжет.
Алсу ИДРИСОВА.


[предыдущая|обратно...|обсудить статью|следующая]