Хорошо, что у нас президент скромный, не хочет нарушать Конституцию и, воспользовавшись своим теперешним положением, продлить самому себе заранее срок службы на высшем посту. А если бы захотел, что бы ему помешало? Верхняя палата или нижняя? Не смешите. Проголосовали бы "за" и дружно. Продлив службу срочную, можно потом перейти на сверх- или бессрочную, ограниченную только регламентом, отпущенным волей Всевышнего. С присвоением по мере накопления власти всяких званий - воинских, научных, литературных и прочих.
Отказ президента от продления срока можно считать похвальным, но то, что время от времени вопрос о продлении ставится, говорит о том, что наша демократия висит на ниточке доброй воли одного человека, который пока способен не поддаваться соблазну. Что, может быть, не так-то просто искушаемому придворными угодниками ежедневно и ежечасно. Когда-то, когда Гарри Трумэн стал президентом Соединенных Штатов, его близкий друг вместо того, чтобы немедленно новоизбранного облизать и назвать высокопревосходительством, сказал ему приблизительно так: "Гарри, теперь, когда ты достиг таких высот, у тебя найдется много горячих поклонников, которые скажут тебе, что ты мудр, велик и, вообще, прекрасен во всех отношениях. Но ты этого всерьез не принимай, ведь мы с тобой знаем, что это не так". Гарри это замечание вряд ли понравилось, но он голову другу не отрубил и даже на Аляску его сослать не посмел.
Вообще, в этих самых демократиях, с которых мы пробуем брать пример, не достигая в этом больших успехов, высших чинов похвалами не очень-то балуют, и чиновники с этим мирятся. Я недавно в Германии, сидя перед телевизором, следил за дебатами в бундестаге по какому-то горячему поводу. Выступавшие в прениях нападали на Герхарда Шредера справа и слева, чихвостили его в хвост и в гриву и предлагали немедленно уступить власть другим, более умным. Бедный канцлер потел, краснел, но терпел. Некоторые, впрочем, его хвалили, но никому не могло прийти в голову предлагать ему остаться у власти сверх конституционного срока. Он и минимальный-то один срок кое-как продержался, а до конца второго вряд ли дотянет.
Говорят, у нас две беды - дороги и дураки. А подхалимов к какой отнести категории? Они ж не по дурости льстят высшему начальнику, восхваляя его внешний вид, голос, осанку, походку или улыбку, посвящая ему панегирики, рисуя портреты и вешая где ни попадя.
Кстати, насчет портретов. Рассказывают, что однажды, при Николае Первом, приключилась такая история. Некий подданный его величества, назюзюкавшись в кабаке, как тогда говорили, до положения риз, сильно шумел и выкрикивал непристойности. Ему указали на висевший на стене портрет царствующей особы и попросили в присутствии государя-императора не выражаться. На что он ответил: "Нас..ть мне на вашего императора". Гром с неба не грянул, но полиция появилась. Сквернослов был немедленно арестован, быстро судим и приговорен к битью шпицрутенами. Поскольку наказание это было хуже смертной казни, дело дошло до царя, а он, ознакомившись с приговором, высочайше начертать соизволил: "Передайте этому олуху, что мне нa него тоже нас..ать, а местным властям - чтоб моих портретов по кабакам больше не вешали".
Нет, льстецы - они вовсе не дураки. Они народ очень сообразительный, находчивый, но льстят по-разному. Некоторые, вроде персонажа из сказки Шварца, режут правду-матку в глаза: вы, ваше величество, гений. Граф Аракчеев называл себя преданным без лести, то есть, льстил потоньше. Сталин собственными усилиями, но при поддержке льстецов был произведен в корифеи всех наук, воспет в стихах, в прозе и в бронзе. Брежнев до генералиссимуса не дослужился, зато стал лауреатом высшей литературной премии. Хвалами, расточаемыми руководителю государства, льстецы стремятся его растлить, укрепить в мнении собственной непогрешимости и в правильности решений, часто губительных для страны и народа. Мы над льстецами смеемся и пишем о них статьи в газетах чаще всего беззлобно, не сознавая того, что подхалимаж на нашей почве - это преступление, достойное отдельной статьи Уголовного кодекса.
Лесть в глаза начальству, особенно высшему, из соображений личной выгоды (а других соображений у подхалима не бывает) я бы приравнял к даче взятки должностному лицу при исполнении им служебных обязанностей. А попытку изменения Конституции в угоду какой бы то ни было личности следует уподобить покушению на основные государственные устои.
Владимир ВОЙНОВИЧ.
