Досье Софико Михайловна Чиаурели родилась 21 мая 1937 года. Отец - Чиаурели Михаил Эдишерович (1896-1974), народный артист СССР, режиссер. Мать - Анджапаридзе Верико Ивлиановна (1890-1987), великая трагедийная актриса. Английская Академия искусств назвала ее среди десяти лучших актрис XX столетия. Софико окончила Тбилисскую женскую среднюю школу, в 1955г. поступила во ВГИК. Будучи еще студенткой, начала сниматься в кино. Первой работой стала роль в фильме «Наш двор» (1956г.) режиссера Резо Чхеидзе. Эта картина была удостоена золотой медали на Московском международном фестивале. После ВГИКа, несмотря на множество приглашений из московских театров, поступила в Академический театр им. Котэ Марджанишвили в Тбилиси. В 1955 году, во время учебы в институте, она вышла замуж за студента режиссерского факультета ВГИКа Георгия Шенгелая. В 1958г. у них родился первый сын Николай (ныне художник), а после приезда в Тбилиси в 1963г. родился второй сын - Александр (в настоящее время актер). В 1980г. Софико Чиаурели разошлась с первым мужем и вышла замуж за Котэ Махарадзе. Помимо двоих сыновей, есть внучка Наташа, внук Георгий. Благодаря кино Софико Чиаурели объездила весь мир, побывала почти на всех кинофестивалях мира. Самые известные ее фильмы - «Блуждающие звезды», «Я обещала, я уйду...», «Миллион в брачной корзине», «Ищите женщину», «Мелодии Верийского квартала». Она народная артистка Грузии и Армении, лауреат Государственной премии СССР (1980г.), лауреат премии им.Верико Анджапаридзе (1996г.), лауреат премии им.Шота Руставели (высшая награда Грузии, 1998г.), кавалер ордена «Знак Почета» (1965г.) и «Ордена Чести» (1997г.). В своем доме, в котором одновременно размещается дом-музей Чиаурели и Анджапаридзе, Софико Чиаурели и Котэ Махарадзе организовали Театр одного актера им.Верико Анджапаридзе.
В ночь с 1 на 2 марта в Тбилиси после долгой болезни на 71-м году жизни скончалась Софико Чиаурели, легенда грузинского кино, великая женщина, красавица, которая не любила смотреться в зеркало. Она бесконечно любила жизнь - и даже в парижской клинике, где проходила курс радиотерапии, и даже в своей комнате, где родилась и где под конец не могла жить без обезболивающих уколов, все равно не верила, что умрет. В 19 лет Софико сыграла свою первую роль, в 65 лет, уже знаменитой актрисой, исполнила свою мечту - прыгнула с парашютом.
Когда она шла на тбилисский рынок, слух об этом расходился среди продавцов, и с нее не хотели брать денег. В ее гараже стоял золотистый «Роллс-ройс», подаренный Шеварднадзе.
Всю жизнь она прожила в одном доме, который построил отец на том самом месте, где он впервые поцеловал мать Софико. Ну какую жизнь можно было так прожить? Только ту единственную, которая была у Чиаурели.
Отец снял мультик про Сталина Отец Софико Михаил Чиаурели был уникально одаренным человеком. Сочетал в себе таланты актера, художника, скульптора, играл на всех инструментах, был полиглотом.
Все эти профессии вылились в одну - он стал незаурядным режиссером. Чиаурели был любимым режиссером Сталина. Он приглашал его на все застолья как непревзойденного тамаду. Чиаурели обожал Сталина, безоговорочно верил ему. Посвятил ему три фильма - «Падение Берлина», «Незабываемый 1919-й» и «Клятва». Кстати, один из своих фильмов - исторических - он снял во время войны. Когда Сталин посмотрел это кино, в котором у актеров были дорогие костюмы, на женщинах - старинные серебряные украшения, массовка исчислялась сотнями, то отдал распоряжение отпечатать как можно больше копий картины и забросить в немецкий тыл. Чтобы враги увидели, как сильна страна, раз может позволить себе снимать такое кино во время войны.
Когда к власти пришел Хрущев, Чиаурели сослали в Свердловск. И позже не допустили до кинематографа. Поскольку Михаил Чиаурели хорошо рисовал, он занялся мультипликацией. И все равно умудрился снять мультфильм, посвященный Сталину, - «Как мыши хоронили кота». «Папа был очень талантлив организовал в Тбилиси оперный театр, занимался скульптурой. Какой потрясающий, какой одаренный человек был! Хотя его предки - простые крестьяне. А мама была из старого рода кутаисских князей. Так что во мне разные крови кипят», - вспоминала Софико.
Верико Анджапаридзе симпатий мужа к Сталину не разделяла. Многих ее друзей и коллег по театру арестовали во время сталинских репрессий. Сама Верико однажды стала свидетельницей неудачной попытки Берии закрутить роман с одной из ее подруг. Во время поездки на гастроли в Кутаиси Анджапаридзе даже сняли с поезда и собирались арестовать. Спасли великую актрису только имя мужа и его приближенность к Сталину.
Во время войны в Тбилиси эвакуировали труппу Московского художественного театра.
Великие актеры Немирович-Данченко, Книппер-Чехова, Охлопков, Михоэлс приходили в гости к Чиаурели. Они могли ночь напролет читать стихи, говорить об искусстве и пировать. А на столе стояли только черный хлеб и вода. Влюбленный в Верико Анджапаридзе великий Василий Качалов читал стихи.
- Как сейчас помню, настало счастливое лето, когда мама взяла меня в Гагры. Все свое детство скучала по ней, ее все время не было дома, она всегда спешила - то на репетицию, то на съемку. И фраза: «Мама, ты скоро придешь?» - преследует меня до сегодняшнего дня. Болезненное чувство скуки. Хотя мама, как цыганка, таскала меня с собой на гастроли, я и сама так потом делала со своими сыновьями. Но что такое гастроли? Те же репетиции, спектакли. А тут мама взяла меня на десять дней в Гагры. Только мы приехали, как на следующий день пришла телеграмма: умер мамин старший брат. Надо возвращаться на похороны. Мама умерла в 87-м году, а я до сегодняшнего дня не трогала ящик трельяжа, где хранятся ее духи, пудра. Не могу. Время от времени открываю, вдыхаю ее запах и снова закрываю. Это самое страшное - чувство тоски. Я скучаю по маме, по ее запаху. Когда открываю трельяж, мама возвращается ко мне.
Жизнь это большой курьез Мне судьбой было предначертано, что у меня будет две любви. Мой первый муж Георгий Шенгелая тоже был сыном знаменитых родителей - актрисы Нато Вачнадзе и режиссера Николоза Шенгелая. Наши родители очень дружили, и, когда в авиакатастрофе погибла Нато, моя мама стала заботиться о младшем сыне подруги,ему было тогда 14 лет. Мы с ним очень дружили, ведь мы одногодки. А потом влюбились и поженились. Мы были очень молодые, нам было по 19 лет... Я была самой счастливой, когда у меня родился сын, когда я ощутила себя матерью. А с Котэ Махарадзе мы были знакомы давно, часто пересекались то в одном театре, то в другом, но никогда и в мыслях ничего не было. А когда мама стала восстанавливать «Уриэля Акоста» в марджановском театре, мы оказались партнерами. «Уриэль» нас и погубил... С Котэ мне было очень легко. Он был тонкий, любящий, внимательный. Недаром прослыл донжуаном. Меня это не волновало, ведь это было до моей эры. Когда мы поженились, друзья Котэ привезли в подарок якорь настоящий, чугунный. Чтобы он в семейной жизни наконец бросил якорь.
Когда в разгаре был наш роман с Котэ, а я из-за детей не решалась разбивать семью, Котэ с ума сходил. Помню, мы были в Подмосковье, ночь, зима, сугробы. Мы вышли из ресторана, и он мне говорит: «Или ты мне скажешь «да», или я покончу с собой». Я сказала: «Всего хорошего». Он забрался на высоченный сугроб и - бац! С высоты прыгнул в овраг. Я, не задумываясь, помчалась за ним и прыгнула следом - в темноту. Потом мы оттуда выбирались, еле живые... Я вообще максималистка. Сказала, что полечу на парашюте, - и полетела. Конечно, в 65 лет это поздновато. Мы отдыхали с Котэ в Кобулети, он говорил, что тоже хочет, но мы его отговорили. А я прыгнула. Весь пляж смотрел и аплодировал. Представляете, стокилограммовая Софико парила в воздухе! Я только боялась: вдруг парашют меня не потянет...
Знаете, я обнаружила недавно любовные письма моего дедушки к бабушке. Какой почерк, какая бумага с ангелочками, какие слова... Я читаю возвышенные письма деда и вспоминаю свою юность. Мы с Георгием Шенгелая пять лет просто «ходили» - в кино, в гости, к друзьям. А сейчас, во времена моей внучки, появилась так называемая свобода.
Она унесла с собой стыд, трогательность, завесу волшебства в любви. Сегодня они знакомятся, завтра целуются, ложатся в постель, а через три дня уже не знают друг друга. Этого я никогда не пойму, как бы ни старалась меня переубедить моя внучка.
Почему не звонишь?
Отношения грузин и россиян - именно так, людей, а не России и Грузии - одна из тем всех интервью Чиаурели.
- Я говорила со своим братом, с Гией Данелия. Я ему даже так, с обидой говорю: «Ты почему не звонишь, не интересуешься, как дела, жива или нет?». А он мне отвечает: «А почему ты мне не звонишь? Ты-то живешь в своей стране, а я, грузин, сейчас живу в России!». Маразм. Он родился и всю жизнь живет в России, но все его фильмы, гениальные фильмы, они все грузинские. Они пропитаны грузинским духом, грузинским юмором, грузинской широтой души и сердца. Но народы русские и грузинские, у них такие глубокие корни дружбы и любви, что это никому не удастся разорвать. Ребята, нам надо держаться!
«Думали, что я каменная» Прошлой весной Софико сделали операцию в тбилисской клинике по поводу онкозаболевания. Предложили продолжить лечение во Франции, она поехала туда со старшим сыном Николаем. Писала: «Пробуду в Париже еще месяц. Лечусь в клинике имени Артмана, где мне проводят лучевую терапию. У меня здесь много друзей, поэтому не скучаю. Вот собираюсь с композитором Гия Канчели пойти в ресторан «Ля Куполь» на Монпарнасе». Казалось, все совсем неплохо, выкарабкается. Мама Софико Верико Анджапаридзе прожила до 90 лет.
- Для друзей моя недавняя операция была сущим кошмаром, - говорила Чиаурели в одном из интервью. - Они думали, что я бессмертна, что я каменная. И вдруг со мной что-то человеческое произошло, я подкосилась. Они впали в такую панику! Нани Брегвадзе была в Москве в это время, она говорит, что, когда узнала, помчалась и себя проверять. Одна подруга читала молитвы, другая двое суток не спала. Я говорю: ребята, вы рано меня хороните. Я очень спокойно к этому отношусь. Сразу сказала врачу: говорите прямо, я должна знать, сколько мне осталось. Я чувствую скоротечность времени, хочу все успеть и, естественно, становлюсь более требовательной к близким. Не люблю смотреть в зеркало. Особенно сейчас. Прохожу мимо - там какая-то женщина. Неужели это я? И в молодости терпеть не могла крутиться перед зеркалом. Я была на первом курсе ВГИКа, и Отар Иоселиани попросил меня сняться у него в курсовой работе. Знаете, кого я играла в свои 18 лет? Старушку-пьяницу. Я всегда искала характерность. Я не понимаю, когда говорят: вот, если бы я была молодая... Мне не хочется возвращаться назад. В жизни было столько всего - и снова это прожить? Не надо.
