Досье
Виталий Яковлевич Вульф родился 23 мая 1930 года в Баку. Отец Яков Сергеевич Вульф - был одним из самых известных бакинских адвокатов. Мать - Елена Львовна - училась в бакинском университете у Вячеслава Иванова, преподавала русский язык. После смерти мужа жила в Баку одна, и когда сын получил однокомнатную квартиру в Москве, переехала к нему. Умерла в Москве в 1974 году. После окончания средней школы Виталий Вульф поступил в МГУ на юрфак. В 1961 году защитил кандидатскую диссертацию. С 1967 по 1997 год работал в Институте международного рабочего движения АН СССР (с 1992 года - Институт сравнительной политологии РАН). В 1967 году была напечатана его большая научно-публицистическая работа о движении хиппи. В 1989 году защитил докторскую диссертацию на тему «Американский театр 70-х годов и общественно-политическая реальность». Два года преподавал на театральном факультете Нью-Йоркского университета, читая курсы «Чехов и театр», «История русской драматургии», «Сталин и театр». В 1994 году вернулся в Москву. Написал книги: «От Бродвея немного в сторону» (1982), «А.И.
Степанова - актриса Художественного театра» (1985), «Идолы, звезды, люди» (1995), «Звезды трудной судьбы» (1997), «Театральный дождь» (1998). В 1995 году он опубликовал переписку Николая Эрдмана с Ангелиной Степановой - со своей вступительной статьей, комментариями и послесловием. Занимается переводами англо-американской драматургии, пьес Юджина О’Нила, Эдварда Олби, Сомерсета Моэма, Теннесси Уильямса. В ноябре 1990 года Виталий Вульф впервые появился на телеэкране, сделав передачу о великой русской актрисе М.И. Бабановой. В сентябре 1994 года на телеканале «Останкино» начала выходить его программа «Серебряный шар». Виталий Вульф - заслуженный деятель искусств РФ, лауреат Национальной премии ТЭФИ. Он член Союза писателей России (Московская организация), член Союза театральных деятелей РФ. 21 ноября 2007 года Вульф назначен главным редактором радио «Культура», подразделения ВГТРК.
Виталий Вульф - ближайший родственник фантастической птицы-говоруна. Он воскрешает из небытия судьбы, лица, походку, привычки выдающихся людей, которых давно нет. Или рассказывает о тех, кто есть рядом, но в его передаче они становятся одухотвореннее, значительнее и притягательнее того образа, который существовал раньше. При этом сам автор считает, что «те» и «эти» герои отличаются, как небо и земля. «Вы же не можете сравнивать, скажем, если брать мир кино - Любовь Орлову и Янину Жеймо с Ингеборгой Дапкунайте или Кориковой?» Его телепередаче без малого 15 лет, а он говорит, что сюжетов хватит еще лет на 20. На телевидение его позвал Влад Листьев. Сказал: «Приходите. Но при одном условии: вы скажете, где у вас лежит текст и как вам удается незаметно подглядывать в него». Только когда Листьев пришел в студию на запись и увидел, что никаких бумажек на самом деле нет, поверил, что Вульф каждый раз импровизирует.
Виноват папа
Конечно, он сам хотел быть актером. Но папа, знаменитый бакинский адвокат, был против. Поэтому пришлось заканчивать юридический. Его воспоминания о детстве и юности похожи на «Серебряный шар» из «той» жизни. Папа - талантливый и страстный, мама прелестная и женственная, дядя, живущий в Давосе, в туберкулезном санатории, оплаченном богатой бабушкой на десять лет вперед, любящие тетушки Белла и Ида, застигнутые врасплох революционной бурей и застрявшие в соннопровинциальном Баку...
- В том, что я ничего не смыслю в быту, виноват, конечно же, папа, который баловал меня бесконечно. Поразительно, как я вообще чему-то в этой жизни выучился. Потому что папа считал, что для меня главное - воздух, море и виноград. Все остальное не имеет никакого значения. Я в жизни своей никогда не сдавал экзамены, потому что уже в мае меня отвозили в Кисловодск. Детство у меня было замечательное! Мною занималась немецкая бонна Елизавета Августовна, я рос чрезмерно избалованным мальчиком, ни в чем не знавшим отказа. В Москве началась студенческая жизнь, но жить в общежитии - кто бы мне позволил? Съемная квартира, место в международном вагоне поезда «Москва - Баку»... Повару вагонаресторана платились какие-то безумные деньги, чтобы он кормил мальчика до самой столицы. Вдруг оголодает в дороге! Когда мне сегодня говорят об избалованных чадах, только смеюсь. Посмотрели бы вы на меня! Правда, со смертью папы этот фейерверк закончился... В нашем доме имя Сталина было проклято. Маминых братьев расстреляли, их жены отсидели в ГУЛАГе по восемнадцать лет каждая. Папу в 1948 году исключили из коллегии адвокатов, он не мог найти работу до смерти Сталина в 53-м. Когда это случилось, все вокруг рыдали, а родители не проронили ни слезинки.
мама давала частные уроки, чтобы добыть деньги на пропитание.
Папа не сумел оправиться от удара, умер в январе 1956 года. После его смерти я часто навещал маму и всякий раз радовался, что люди помнят отца. Однажды сел к таксисту и назвал адрес: «Улица Лейтенанта Шмидта, дом 8». Пожилой азербайджанец вдруг сказал: «Где жил Яков Сергеевич Вульф? Знаю». Минуло уже шесть лет после папиного ухода в мир иной...
Овдовев в 51 год, мама даже не пыталась еще раз выйти замуж, хотя замечательно выглядела, была женственна и красива. Помню, годы спустя Олег Ефремов говорил: «За твоей матерью, Виталий, можно отправиться на край света».
Маму очень любила Галя Волчек, которая одно время часто бывала у нас дома. Но все проходит. Давно уже нет ни Ефремова, ни мамы.
И моя дружба с «Современником» тоже в прошлом.
В жизни Вульфа все было: бедность и безденежье после смерти отца, и съем разных комнат в московских коммуналках, и нелюбимая работа в адвокатской конторе, и скромные заметки о театральных премьерах, которые никто не хотел печатать. Но вспоминает он об этом теперь без всякого ожесточения.
Хищная память
- Писательство - не мое дело.
Поначалу все, что я писал, было так беспомощно. Сейчас перечитывать даже неловко. Кошмар! В конце концов я и этому научился, но именно научился, потому что врожденного литературного дара у меня нет.
Зато Вульфу дано было другое - умение увлекаться чужим талантом. Еще задолго до «Серебряного шара» он создал особый жанр театрального table-talk, у истоков которого стояли устные рассказы Ираклия Андроникова и чтецкие программы Дмитрия Журавлева.
Это был театр одного критика, одного искусствоведа и одного актера, который, практически не меняя мизансцены, оставаясь неподвижным в кресле, может удерживать в течение двух часов внимание тысячного зала.
- Когда работаешь над программой, личные впечатления всегда играют очень большую роль... Я сделал передачу о Жене Евстигнееве, и довольно строгий критик Вера Максимова позвонила мне: «Смотрела передачу не отрываясь». Я подумал: «А как могло быть иначе, если я Женю близко знал, являлся доверенным лицом Волчек во время их с Евстигнеевым бракоразводного процесса?». Я представлял интересы Анастасии Вертинской на суде с Никитой Михалковым, когда они разводились. Никита тогда был худенький, тоненький мальчик. У меня до сих пор хранится свидетельство об их разводе - не знаю, почему Настя не взяла его...
Помню, как делал передачу об Олеге Ефремове. Я сказал, что Ефремова предавали люди, но и он, к сожалению, тоже предавал. Только «Серебряный шар» закончился, раздался звонок. Это был Олег.
Редкое дело, чтобы он сам позвонил. Сказал: «Ну что ж, старик, может быть, и так можно на меня посмотреть».
Помню, как мы в первый раз пошли в американское посольство.
Я, весь дрожащий, достал приглашение, паспорт. А он гэбэшникам, которые стояли у входа под видом милиционеров, сказал: «Что вы так долго проверяете паспорта? Это я, Олег Ефремов, успокойтесь. А это - мои люди».
Никогда, конечно, я не забуду, как вел себя Олег, когда у меня умерла мама. 29 декабря 1974 года.
Была премьера спектакля «Медная бабушка» Зорина во МХАТе. В антракте мне сказали: нужно ехать домой. В квартире - масса народа.
Мамы уже в живых не было. Я впал в такую отчаянную истерику... Всех выгнал и остался один. Лег на узкую тахту, и мертвая мама была рядом - на своем диване-кровати.
Прошло несколько часов. Я слышал, что в дверь звонили, но никому не открывал. И вдруг почувствовал, что подул ветер: кто-то взломал в кухне оконную раму. Это был Олег. Он залез через окно и провел со мной ночь. Я этого не забуду никогда.
По словам Вульфа, он ушел вместе со своим «Серебряным шаром» с Первого канала на РТР по собственной воле, никто его не выгонял, но было понятно, что Эрнсту передача не интересна, она шла редко. Он позвонил Виталию Яковлевичу один раз - после передачи о Черчилле. На РТР у Вульфа - семь передач в месяц и совершенно иной статус.
Коллекционер книг и тряпья
- В моей жизни было много действительно трудного, грустного и тяжелого. И сейчас я даже себе удивляюсь, как же мне удалось выжить?
Наверное, это идет от мамы, от ее мужества жить. Я хорошо усвоил ее мудрость: как бы ни было плохо, надо умыться, почистить зубы, принять душ и все равно идти дальше...
Я очень изменился за последние 15 лет. Дело ведь не в годах, просто в какой-то момент человек, который добровольно ставил себя на третье место, который был всегда «при ком-то», который беззаветно восхищался чужой жизнью, чужими успехами, чужой славой, просто перестал существовать.
Никогда ничего не коллекционировал кроме книг и тряпья. Тряпье обожаю. Но покупаю его только за границей. В Париже меня из магазинов не вытащить. Я никогда не думал о деньгах. Мама очень боялась, что будет со мной, когда я останусь один: «Виталик совсем не умеет считать!». Деньги и возможности появились уже на старости лет. Помню, однажды ко мне в гости - еще на квартиру в Волковом переулке - пришел драматург Эдвард Олби. Оглядев мои скромные хоромы, он задумчиво сказал: «Слушай, у тебя очень красиво и приятно, а где ты живешь?». Потому что жить на тех двух с половиной метрах, на которых я прожил почти 30 лет, в его представлении было невозможно.
Я не хочу сказать, что живу только прошлым. Но когда я гляжу на старинные мхатовские фотографии или читаю, скажем, недавно изданные письма и дневники Николая Николаевича Пунина, то понимаю, что во всем этом гораздо больше жизни, какого-то достоинства и красоты, чем то, что нам ежесуточно предъявляют по телевизору. И почему-то становится грустно.
Прожита большая жизнь. Что я накопил? У меня хорошая квартира, которую оформила Альбина Листьева. Придумала интерьер, сделала все. Есть машина, которую меняю каждые четыре года. За руль, кстати, впервые сел в 50 лет.
Зачем обсуждать, что бы я делал, если бы... У моего друга есть внучка, и я неожиданно почувствовал нежность, когда возился с ней.
Жалею, пожалуй, только об одном - что у меня нет детей. Я был бы, наверное, сумасшедший отец. Но жалеть о чем-то... Сейчас это нелепо... Только телефон у меня стал звонить много реже.
Софья РЫЖОВА.
Источники: «Театральные новые известия», «Домовой», «Собеседник», «Аргументы и факты», «peoples history».
