Досье Лев Александрович Зильбер (1894-1966) родился в семье капельмейстера 96-го пехотного Омского полка Абеля Зильбера. В семье было шестеро детей. В 1912 году окончил с серебряной медалью Псковскую губернскую гимназию, учился в Петербургском и Московском университетах. В первую мировую войну ушел на фронт. Участвовал в подавлении вспышки чумы в Нагорном Карабахе в 1930 году. Руководил дальневосточной экспедицией Наркомздрава СССР 1937 года по изучению неизвестного инфекционного заболевания центральной нервной системы. Находясь в заключении (1937-1939, 1940-1944), Зильбер часть срока отбывал в лагерях на Печоре, где в условиях тундры из ягеля получил дрожжевой препарат против пеллагры и спас жизнь сотням заключенных, погибавших от полного авитаминоза (им даже получено авторское свидетельство на изобретение - в условиях лагерного заключения!). Отвечал отказом на неоднократные предложения работать в шарашке над бактериологическим оружием. Вспомнив об умении Зильбера получать спирт из ягеля, начальство направило его в химическую шарашку. Там он начал свои исследования рака. В марте 1944 года, накануне 50-летия Зильбера, его освободили из мест заключения. Причиной тому, по-видимому, стало письмо о невиновности ученого, направленное Сталину и подписанное главным хирургом Красной Армии Бурденко, вице-президентом АН СССР Орбели, писателем Кавериным (младшим братом Зильбера), биохимиком Энгельгардтом и Ермольевой (создательницей отечественного пенициллина и бывшей женой Зильбера), которая приложила гигантские усилия к тому, чтобы письмо достигло высоких кабинетов. Первое, что делает Лев Александрович, выйдя из тюрьмы, - публикует свою научную концепцию в газете «Известия». Летом 1945 года он узнает, что чудом уцелела его семья (жена, сестра жены и двое сыновей), которая провела в немецких рабочих лагерях три с половиной года. Лев Александрович находит и вывозит семью на родину. В 1945 году его избирают действительным членом только что созданной Академии медицинских наук, он становится научным руководителем Института вирусологии АМН СССР и возглавляет отдел вирусологии и иммунологии опухолей Института эпидемиологии и микробиологии им. Н. Ф. Гамалеи, где и работал все последующие годы. С 1945 года Зильбер занимался обоснованием и разработкой вирусной теории происхождения рака, за что в 1946 году был удостоен Государственной премии СССР. Когда Зильбер стал уже известным ученым, он написал «Воспоминания», напечатанные в журнале «Наука и жизнь», и «Записки фронтового врача». Когда немецкий ученый Харальд цур Хаузен получил Нобелевскую премию 2008 года по медицине, он позвонил своему коллеге в России Федору Киселеву и сказал, что своими достижениями обязан работам его отца, советского микробиолога Льва Зиль бера. Суть работы Хаузена в том, что основной причиной рака шейки матки является вирус папилломы человека. Это позволило создать профилактическую вакцину, кото рая в некоторых странах вошла в официальный календарь прививок. Что касается Льва Зильбера, это был легендарный в науке человек. Его сравнивали с Вавиловым, Сеченовым. По его судьбе прошлось время: в юности он дрался на дуэли изза прекрасной дамы, потом боролся с эпидемиями, открыл за несколько дней су персильный вирус энцефалита, был дважды репрессирован, в лагере его проиграли в карты урки, чудом спасся и за свои работы удостоен нескольких госпремий. Его труды по вирусному происхождению рака были настолько революционны, что надолго ока зались вне поля зрения современных ему исследователей. И только через 80 лет идеи, поднятые ученым, удостоились внимания Нобелевского комитета. Победил эпидемию за 20 дней В его жизни не было ничего, что он бы делал по обязанности, по службе, наполовину, кое-как, рассказывали друзья Зильбера. У него было любимое выражение, не очень правильное с точки зрения нормативной грамматики, но очень для него характерное: «Как следует быть». Это могло касаться и опыта, который должен быть поставлен «как следует быть», и водопровода на даче, который он делал «как следует быть», и вообще всего окружающего. И еще одно характерное выражение: «пришивание последней пуговицы к сшитому мундиру». Это то, что его никогда не интересовало. Его привлекали цели, которые либо были просто не видны окружающим, либо казались недостижимыми. Еще в 1935 году ученый сформулировал вполне отчетливо перспективу вирусологического подхода к проблеме происхождения опухолей. Более того, упоминал о возможности существования в опухолях чужеродных антигенов как свидетельства присутствия опухолеродных вирусов. Зильбер не был только теоретиком. Им была организована ставшая хрестоматийной в микробиологии экспедиция на Дальний Восток в 1937 году. С начала 30-х годов врачи обнаруживали там тяжелые острые заболевания, часто заканчивавшиеся смертью больных от поражения центральной нервной системы. Болезнь была совершенно не изучена, местные врачи называли ее «токсическим гриппом». Стало ясно, что нужна помощи из Москвы. Наркомздрав хотел послать десять профессоров. Зильбер отказался в этом участвовать, сказал: «Или я беру на себя всю ответственность и формирую экспедицию, или устраивайте, как считаете нужным». Зильбер взял с собой на Дальний Восток только молодежь, и сделал это совершенно сознательно. Молодые люди имели в его глазах огромное преимущество - они не были связаны старыми заблуждениями в отношении этого заболевания. События развивались стремительно. Приехали 17 мая. 19-го в небольшой больничке расположенного в тайге леспромхоза Зильбер нашел истории болезни за последние три года. «Их просмотр показал, что энцефалитом болеют преимущественно весной и только люди, работающие в тайге и часто не имеющие никакого контакта между собой. Эти данные никак не увязывались с теорией кон тактной или капельной инфекции, - писал ученый. - В этой же таежной больничке 19 мая я нашел больную энцефалитом, которая заболела 4 мая и уже поправлялась. Больная вспомнила, что за 10-14 дней до заболевания она собирала в тайге прошлогодние кедровые орехи и, вернувшись домой, обнаружила у себя впившихся клещей. Этот единственный факт, с которым можно было связать ее заболевание, естественно, привлек мое внимание». А уже 10 июня на совещании местных органов здравоохранения Зильбер предлагает сосредоточить основное внимание на противоклещевой профилактике. После оказалось, что из людей, работающих в тайге, в 1937 году заболел только один человек, хотя раньше их косила болезнь. Для экспериментов по созданию прививки против энцефалита Зильбер заказал из Японии партию обезьян. В результате опытов был выделен возбудитель заболевания, оказавшийся, по словам ученых, ультравирусом. Двое коллег Зильбера заразились, но выжили. Несколько ученых, проводивших впоследствии опыты в Москве, погибли от неаккуратного обращения со страшным штаммом. Но цель была достигнута. Лошади будут смеяться Уже пришла последняя поклажа с Дальнего Востока и подоспели все ученики, уже составил он план книги и сел за первую главу, и в это время его вдруг снова вызывают в Наркомздрав. Вернулся он, как после тифа. Ни один документ экспедиции не утвержден, работа признана неверной, отчет его отклонили, и в довершение всего финчасть отвергла все счета. Услышав это, его же собственный бухгалтер в мгновение ока снял повсюду свою подпись. Тут Лев Александрович стал понемногу понимать, куда клонится ход событий, и, уже ни в чем не сомневаясь, из ночи в ночь ждал стука в дверь. Ордер на арест ему предъявили через месяц. В соответствии с доносом он был обвинен в измене, шпионаже и диверсионных актах. Всплыла версия о распространении заразы, на этот раз холеры, эпидемию которой он когда-то остановил в Карабахе. Он должен был нести ответ за эпидемию в Дальневосточном крае, там, где только что остановил энцефалит. На допросах Зильбер нападал, оборонялся, высмеивал абсурдные наветы и ставил следователя в тупик, а в камере искал себе работу, играл в шахматы, сделанные из хлеба, делал зарядку, учил сокамерников правильно питаться - например, есть селедку с костями, чтобы набираться кальция, и запивать ее большим количеством воды. И это помогало выжить. Протокол об измене и шпионаже он подписать отказался. В 1939 году Зильбера неожиданновыпустили. Это была волна послаблений, когда Ежова сменил Берия. Но два года спустя ученого снова арестовали. Как-то в тюремной бане сокамерник Зильбера увидел, что у него были переломаны ребра, обе руки. Проследив за его взглядом, ученый сказал: «Да, очень больно били». - Раз в десять дней нам разрешали делать заявление, - вспоминал один из товарищей Зильбера по камере. - Накануне приходил полковник и говорил: «Претензий, жалоб нет? По содержанию?». Зильбер неизменно отвечал, что будет писать, и в тот же день дежурный вызывал: «Для заявления выходите!». Его уводили по длинным коридорам в бокс. Обычно тут давали огрызок черного карандаша и клочок бумаги. Исписав ее кругом, Зильбер просил передать в Академию наук или приобщить к его делу. Я долго не мог понять упорства, с которым он каждую декаду подавал эти листки, пока он сам не объяснил суть дела. Никаких жалоб Лев Александрович, конечно, не писал - это были его размышления об опытах, прерванных арестом. Он думал тогда о происхождении рака. Надо было уложиться точно по размеру лубянского листка. Лев Александрович считал, что эти идеи должны быть доведены до исследователей. Он добился приема у одного из высоких чинов НКВД и просил опубликовать свои результаты в научном журнале, хотя бы и под вымышленной фамилией. Ему было с издевкой в этом отказано. Тем не менее он сумел (несмотря на неусыпный догляд) изложить свои мысли микроскопическими буквами на папиросной бумаге и, обманув бдительность тюремщиков, передать текст Ермольевой во время короткого свидания. Его дело шло к расстрелу. На суде, все еще не сломлен, профессор Зильбер за несколько минут опроверг все обвинения. Суд совещался тоже недолго и решил: десять лет без права переписки. Выслушав, Зильбер молча повернулся и, проходя под конвоем мимо судейского стола, на миг замедлил шаг и внятно отчеканил: «Когда-нибудь лошади будут смеяться над вашим приговором!». Льва Зильбера освободили в 1945 году. Тогда он узнал, что чудом уцелела его семья (жена, сестра жены и двое сыновей), которая провела в немецких рабочих лагерях три с половиной года. Чтобы сыновей не отправили в газовую камеру, их мать уничтожила все документы и дала им свою фамилию - Киселева. Лев Александрович нашел и вывез семью на родину. В 1945 году его избрали действительным членом только что созданной Академии медицинских наук, он стал научным руководителем Института вирусологии АМН СССР и возглавил отдел вирусологии и иммунологии опухолей Института эпидемиологии и микробиологии им. Н.Ф.Гамалеи, где и работал все последующие годы. До 1953 года, года смерти Сталина, во всех учебниках даже не упоминалась победа Зильбера над энцефалитом. Называли другие фамилии. А ученый работал над вакциной против рака. Коллеги Зильбера говорят, что положения его теории, особенно касающиеся взаимодействия вируса и генетического аппарата клетки, были настолько новыми и оригинальными, что более десяти лет эту концепцию невозможно было проверить экспериментально.
