Чернобыльский саркофаг разрушается
На его восстановление требуется 650 млн евро
20 лет назад рванула Чернобыльская АЭС. С тех пор название небольшого украинского городка стало именем нарицательным во всем мире. И дело не только в том, что радиоактивность, принесенная после катастрофы осадками, была в 400 раз выше, чем от бомбы, сброшенной на Хиросиму, что среди зон, пострадавших от Чернобыля, была и наша, далекая от Украины, область, что и сегодня уровень излучения в Чернобыле составляет 3400 рентген в час. В экстремальной ситуации власть цинично пыталась скрыть от людей ядерный взрыв, толкая их тем самым на смерть или долгое умирание. До сих пор о Чернобыле помнят во всем мире. Немецкий журнал «Штерн» опубликовал материал о Сергее Кошелеве, который и теперь живет и работает на атомной станции. Всего там трудится сейчас 3800 человек. От Сергея исходит излучение большее, чем от кого бы то ни было, и он утверждает, что зависит от саркофага, как от наркотика. Кошелева называют в Чернобыле сталкером. Сергею скоро исполнится 43 года. Он носит очки с линзами минус 5: радиация поражает глаза. Он уже потерял шесть зубов: под действием облучения из организма вымывается кальций. Кроме того, у него постоянно увеличена щитовидная железа, эта проблема встречается у всех, кто работает в Чернобыле. Когда взорвался реактор в Чернобыле, Сергей Кошелев жил в Петербурге. Его жена оставила его. Он хотел начать жизнь сначала. В 1987 году, весной, он переехал в Чернобыль и ни разу не пожалел об этом. Он познакомился со своей второй женой, которая работает в Чернобыле в финансовом отделе. У них есть 11-летняя дочь, пишет «Штерн». Уже 17 лет Сергей работает телеоператором. Его задача состоит в ежемесячном предоставлении отчета о состоянии саркофага, который был возведен после катастрофы. Когда Сергей заходит внутрь, он надевает маску и костюм радиационной защиты. Гораздо важнее шлем, говорит он, потому что обваливается потолок и на голову падают куски. Мороз, дождь и талая вода причиняют саркофагу непоправимый вред. Однако хуже всего то, что несущей опорой конструкции являются стены взорвавшегося реактора - и они все больше сдают под весом в 2000 тонн. Видеозаписи Сергея показали в итоге, что общая площадь всех дыр и трещин саркофага составляет 100 квадратных метров. Рабочие устраняют там протечки, заделывают трещины и дыры. Обычно сотрудникам не разрешают оставаться в саркофаге дольше 10-15 минут. Если Сергей задерживается дольше, на видеозаписи можно услышать дикий писк его дозиметра, который давно показывает превышение дозы радиации. «В саркофаге - все равно что на минном поле, объясняет Сергей. - Нужно очень внимательно следить, куда ты ступаешь». Для него в этих коротких моментах кроется что-то романтичное. Странным формам, которые приняли расплавленные топливные элементы, он дал имена. Например, круглый блок высотой в метр справа от взорвавшегося реактора он называет ногой слона. Некоторые работающие в Чернобыле утверждают, что они сразу чувствуют, если получают слишком высокую дозу: внезапная головная боль, горящие подошвы ног, тянущие боли в правом яичке. Сергей считает, что радиоактивность ощущается по запаху. «Это запах свежести. Как после грозы». Под саркофагом погребено около 200 тонн радиоактивных материалов. Если он обрушится, поднимется облако радиоактивной пыли. Поэтому уже многие годы обсуждается вопрос о строительстве сводчатой конструкции, превышающей по размерам футбольное поле и по высоте - статую Свободы, которую надо доставить по рельсам и водрузить над старым ржавым саркофагом. 650 млн евро будет стоить проект под названием «Саркофаг». Это была бы самая большая мобильная конструкция в мире. «Это единственно возможное решение, - говорит Сергей. - Ведь вопрос не в том, обрушится саркофаг или нет, вопрос в том, когда это случится». Сергей за последние годы потерял семерых товарищей. Но это не связано с радиоактивностью. Один сам отравился самогоном, потому что, как и многие в Чернобыле, полагал, что водка помогает от излучения. Другой скончался от рака легкого, но он курил сигареты без фильтра. Остальные умерли от инсульта или инфаркта. «Кроме того, - говорит Сергей, - есть люди, организм которых приспособился к излучению. Вот я, например». Иногда, когда он приходит домой, его счетчик Гейгера так пищит, что жене приходится отмывать его кожу спиртом. Но Сергей Кошелев все равно говорит: «Чернобыль - это моя судьба».
Артем АРТЕМОВ, по материалам сайта «InoPressa.ru».
