Так уж сложилось, что имя историка Государства Российского Николая Михайловича Карамзина в нашем крае ассоциируется, прежде всего, с психиатрической больницей " Карамзинкой, как принято ее называть. В народе живет несколько легенд по поводу больницы и ее связи с именем великого историографа. О легендах и былях Карамзинки с корреспондентом «СК» согласились поговорить в областном государственном архиве. К тому был и повод " этим летом исполнилось 110 лет со дня закладки нынешней областной психиатрической больницы. С психбольницей связал сын Наиболее распространена легенда, будто Николай Михайлович Карамзин построил «спецбольницу» на собственные средства, проникнувшись трагедией своей душевнобольной супруги. Это не так. Ни одна из двух жен историка психическими расстройствами не страдала. Более того - больница была заложена почти семьдесят лет спустя после его смерти. Как выяснилось, имя Карамзина с психиатрической службой нашего края крепко-накрепко связал сын историографа... Сам, впрочем, того не подозревая. Владимир Николаевич Карамзин, скончавшийся в 1879 году в Курской губернии, завещал деньги, вырученные с продажи своего дома (125 тысяч), в распоряжение земского собрания Симбирской губернии с тем, чтобы оно выстроило на них благотворительное заведение, какое именно - по его усмотрению. При этом четко оговаривалось одно условие - на построенном здании должна значиться памятная надпись: «В воспоминание Александры Ильиничны Карамзиной сооружено памяти Николая Михайловича Карамзина». Рассматривалось около полутора десятков предложений. Не сразу, но все-таки была утверждена идея строить лечебницу для душевнобольных. Условие завещателя губернское земское собрание выполнило: и сегодня в нашей областной психиатрической больнице имеется табличка с памятной надписью: «... сооружено памяти Николая Михайловича Карамзина». Еще одна подробность: идею построить в Симбирске именно психиатрическую лечебницу лоббировал председатель Сызранской земской управы Владимир Николаевич Насакин. Он объездил с целью изучения вопроса практически все крупные психиатрические лечебницы России. Но сам Насакин, хоть и очень хотел, отказался участвовать в реализации своего замысла. Из-за болезни он часто вынужден был пропускать заседания земских собраний, что считал недопустимым. «...Не считая возможным занимать место губернского гласного только по имени, я покорнейше прошу исключить меня из числа гласных», - писал он в губернское земское собрание. Эта подробность любопытна в сравнении: часто ли нынешние руководители отходят от кормила власти, объективно оценив свои возможности? Только гипноз никакогонасилия Для организации больницы, или Карамзинской колонии душевнобольных, земство пригласило Василия Александровича Копосова. Уже ко времени своего приезда в Симбирск Копосов зарекомендовал себя как талантливый и прогрессивный врач-психиатр. Эта репутация впоследствии только подтверждалась. Копосов участвовал в отечественных и международных медицинских съездах. Был избран членом парижского психиатрического клинического общества. Карамзинская колония душевнобольных изначально создавалась им как полигон для применения самых современных веяний мировой психиатрии. 29 июня 1895 года (по новому стилю 11 июля) состоялась закладка здания колонии душевнобольных. Строительство велось по проекту, составленному самим Копосовым и земским архитектором Михаилом Григорьевичем Алякринским. К 1 июля 1898 года был выстроен мужской корпус на четыреста мест. Первые больные - 125 мужчин и 82 женщины - были туда доставлены из Симбирского дома умалишенных, которому, кстати, сам Копосов дал достаточно живописную оценку в своем очерке: «Безотрадно, безнадежно, ужасно было положение душевнобольных в старом Симбирском доме умалишенных. Душевнобольные томились там в мрачном зловонном помещении без элементарных житейских удобств...» Карамзинская лечебница стала совершенно особым явлением в психиатрии. Там категорически запрещалось связывать больных, употреблять слова «псих», «сумасшедший» и другие, унижающие человеческое достоинство. Копосов осторожно относился к медикаментозному лечению, практиковал гипноз, гидротерапию, «планомерное размещение больных в обильно снабженных светом и воздухом удобных чистых помещениях». На пользу больным было направлено хорошее питание, красота сельской природы и трудотерапия. В течение года Копосов оставался единственным лечащим врачом на почти две сотни пациентов. Вскоре после открытия Карамзинской колонии душевнобольных к ее директору обратился губернский предводитель дворянства. Он ходатайствовал о помещении на лечение душевнобольных из дворянских семей. Так что среди клиентов Карамзинки были представители самых знаменитых симбирских родов,в том числе и Языковы. Есть сведения (не подтвержденные документально), что от излишнего пристрастия к «зеленому змию» в Карамзинской колонии анонимно лечился знаменитый русский писатель Александр Иванович Куприн. Что касается платы за лечение, то по решению земской управы пациенты, «принадлежащие к семействам недостаточным, всех сословий, освобождаются от платы за содержание». С остальных взималось от двадцати до сорока рублей в месяц. Его называли богом Карамзинская колония душевнобольных развивалась быстро и широко - появлялись новые корпуса, хозяйственные постройки. Электростанция, водопровод, канализация, паровое отопление - все там устраивалось по последнему слову техники. В подсобном хозяйстве колонии было сто десятин зерновых и двадцать пять десятин сенокосных угодий, четыре десятины огород, свыше двенадцати десятин - фруктовый сад. Больница содержала двадцать лошадей, тридцать коров, триста овец. Рыбу ловили в восьми озерах! Колония раскинулась в живописнейшем и благодатном месте (признано, что именно там били самые чистые родники). Это было государство в государстве, которое практически само себя обеспечивало и было устроено во многом более разумно, прогрессивно и гуманно, чем мир внешний... Больные директора колонии между собой называли «богом». Он же не только заботился об их здоровье, но и наполнял жизнь колонистов особым содержанием и смыслом. В год столетия Пушкина там состоялся первый литературный вечер. А потом уж не пропускалась ни одна знаменательная литературная годовщина. Копосов сам создавал очерки, по которым больные и служащие знакомились с российской историей и литературой от Ломоносова до Чехова. Был в колонии даже свой театр и струнный оркестр, в котором, кстати, сам Копосов долгое время играл на мандолине. «Прошу выслать... кальсоны» Работала Карамзинская больница как хорошо отлаженный часовой механизм. Об этом свидетельствуют многочисленные сметы, документы, прошения, сохранившиеся в облгосархиве. Особенно любопытны последние. Надо признать, все прошения симбирян рассматривались незамедлительно. Как правило - самим директором. Вот Матвей Леонтьевич Фролов, крестьянин Карсунского уезда, просит выслать дубликат удостоверения о том, что он выписался из колонии не вполне здоровым. Этот документ, как следует из прошения, ему нужен, чтобы, выражаясь современным языком, откосить от армии (шла первая мировая война). Просьба в скорейшие сроки удовлетворена. Другое прошение - вдовы умершего ардатовского мещанина Аграфены Ивановны Ерохиной: «...Муж мой находился на лечении и скончался во вверенной вам колонии душевнобольных. О смерти его я была извещена, но за неимением средств на похороны приехать не могла... Я покорно прошу вас, господин заведующий, пришлите оставленные после него вещи - кожаные сапоги, пиджак старый на вате, фуражку, рубаху, штаны и кальсоны, каковы мне крайне необходимы, так как у меня остались на руках трое сирот...». И на это прошение без проволочек была наложена резолюция: упаковать и отправить. Две затоптанные могилы Огромный авторитет Копосова помог колонии удержаться на плаву в годы гражданской войны. А его увлечение эсперанто - международным языком - вполне перекликалось с идеями мировой революции. Сорокапятилетие психиатрическо-общественной деятельности Копосова прошло в Симбирске незамеченным. Закат своей жизни директор колонии встретил чуть ли не бедняком. Однако власти, узнав о знаменательной дате, откликнулись на этот юбилей и преподнесли юбиляру, кроме ценного подарка, одежду, съестные припасы, в которых он и его близкие в то время очень нуждались... 17 августа 1922 года Василий Александрович Копосов скончался на 72-м году жизни. Год спустя застрелилась его вдова - Зинаида Михайловна. В предсмертной записке она обвиняла в своем добровольном уходе нового директора колонии Алексея Алексеевича Вологина. Трудно судить, насколько справедливы эти обвинения. Ясно одно - Зинаиде Михайловне, для которой колония была почти семьей, домашним хозяйством, тяжело было привыкать к новому начальству, к новым порядкам, к своему положению. Василий Александрович Копосов и его супруга были погребены возле церкви Карамзинской колонии. Церковь ныне разрушена. Могилы супругов утрачены. Хотя, кажется, восстановить их несложно. Сохраниласьфотография похорон Василия Александровича и его могилы у церкви. По этому снимку достаточно точно можно определить место, где он погребен. Сегодня это место вытоптано, местами завалено мусором. Почему - трудно судить. Этот вопрос - в компетенции современников, в материалах архива на него ответа не найдешь. В 2003-м году на территории больницы, напротив современного главного корпуса, был установлен черный гранитный памятник с гравированным портретом Василия Александровича Копосова и указанием его заслуг. Это так называемая зиц-могила. К праху директора Карамзинской колонии душевнобольных она отношения не имеет.
