Борис Скляров побывал на настоящем острове сокровищ, прославленном когда-то Стивенсоном. В Карибском море ловил рыбуиглу, как Хемингуэй. Был знаком с Раулем Кастро, а люди Фиделя Кастро его однажды чуть не застрелили. Он не боялся плавать с крокодилами, спасался от преследования акул. А когда пришла перестройка, смог вытащить из пучины кризиса свое предприятие. Теперь оно одно из немногих процветающих производств Ульяновской области. За заслуги Борис Скляров вместе с Юрием Никулиным и Гарри Каспаровым получил от президента Бориса Ельцина орден Орла. На острове сокровищ только путаны Ульяновский инженер Борис Скляров в советские годы не принадлежал к числу тех, для кого заграница находилась за железным занавесом. В застойные годы и времена холодной войны он побывал в 22 странах мира. Только ездил не отдыхать, а работать: ведущий конструктор КБ тяжелых и фрезерных станков Борис Скляров продвигал оборудование заводов СССР на западном рынке. В 1968 году от организации «Станкоимпорт» его направили работать на Кубу для оказания технической помощи в монтаже металлообрабатывающего оборудования, поставляемого из СССР. Он являлся также представителем Торгпредства СССР в республике Куба. - Я ехал на Кубу на два года, но пришлось прожить четыре, - рассказывает Борис Васильевич. - На Кубе очень специфичный климат: если дождь - в прямом смысле стеной. Не успеешь укрыться - потоки воды унесут в море. В мае, когда цветут деревья, невозможно дышать - начинается аллергия. Питьевой воды мало, и она плохая, так что население в основном собирает и пьет дождевую. Но с октября по апрель Куба - райский уголок. Это не могли не оценить американцы и до революции 1958 года предпочитали отдыхать там. Но они почему-то на острове чувствовали себя хозяевами, кубинцев воспринимали, как рабов. Мне рассказывали, были случаи, когда американские моряки, увидев прогуливающуюся пару, могли парня избить, а девушку изнасиловать. Ненависть кубинцев к американцам выросла до колоссальных размеров. Революция была предсказуема. Ее героев все знают. Я видел тюрьму, где сидели Фидель и Рауль Кастро. Она построена таким образом, что охрана с вышки просматривала все камеры и в случае беспорядков за пять минут могла расстрелять три тысячи заключенных. В одной из камер сидел Рауль. Фидель, как руководитель партии, имел апартаменты - несколько комнат, библиотеку, туалет - все прилично. Эта тюрьма находится на острове Пинос в Карибском море. Когда-то о нем Стивенсон написал свой знаменитый «Остров сокровищ». Сейчас он переименован в остров Молодежи. После революции Фидель Кастро туда переселил всех путан Кубы - там для них были созданы поселения. Путаны организовали что-то вроде колхозов и начали работать.Потом на острове появились мужчины, все смешались и довольны жизнью. К слову сказать, это единственное место в мире, где имеется пляж из черного песка. Уронил Фиделя На Кубе я тренировался со сборной Кубы по баскетболу. Один раз в команде соперников играл Фидель, тогда он был премьер-министром. Помню, я пошел к кольцу, и он оказался на моем пути. Мы столкнулись, Фидель упал. Поднялся и говорит: «Ке прутто эсте русо». То есть «какой тяжелый этот русский». С тех пор мы несколько раз встречались. Один раз его люди меня чуть не застрелили. Я ехал на своей «Волге» по набережной Мексиканского залива Малекон. Впереди - «джип». Я нажал на педаль, чтобы обогнать, а машина меня перекрывает. Я - вправо, и он - вправо, я - влево, и он - влево. И я на этот джип решил наехать. Смотрю, а на меня уже в упор смотрят дула двух автоматов. Только тут я понял, кого хотел обогнать, и сразу - по тормозам. Но я больше был знаком с братом Фиделя Раулем Кастро, министром обороны. Познакомились тоже во Дворце спорта, на чемпионате по боксу. У меня был вход на правительственную трибуну. Бокс - любимый вид спорта кубинцев. А тут еще кубинский боксер завалил немецкого - радости не было границ, все кричат, размахивают руками. Вдруг кто-то мне по спине как двинет! Настолько больно, что я хотел уже развернуться и ответить. Смотрю, а это Рауль Кастро, у него эмоции через край бьют. Он пришел позже, я его не заметил. Так мы познакомились, потом много раз встречались. И бутылку рома! Кубинцам СССР поставлял оборудование, а Куба нам взамен давала никель, табак, сигареты, фрукты и много рома. Эти же товары кубинцы продавали и в Канаду, Францию и другие страны и получали валюту. С нами им было не очень-то выгодно расплачиваться. Поскольку мы считались друзьями, нас динамили, приходилось договариваться отдельно. Както в Сантьяго-де-Куба встретил меня работник продимпорта, говорит, помоги провести переговоры о поставке рома. В порту стоит советский сухогруз, готовый к погрузке, а кубинцы говорят, что могут дать только три тысячи ящиков рома. Что такое для СССР три тысячи ящиков! Капля в море. Собрались у капитана сухогруза, пригласили ответственных кубинцев. Угостили. И капитан, одессит, начал рассказывать такие соленые анекдоты - а я переводил, видимо, так удачно, что кубинцы от смеха валились на пол. Кончилось тем, что кубинские товарищи дали добро на вывоз 25 тысяч ящиков. А нам подарили по бутылке рома 50-летней выдержки. Борис и море У меня была квартира метрах в 50-ти от Мексиканского залива. Утром я выходил с ружьем в море, ловил лангустов и готовил их на завтрак. И зарядка, и добыча одновременно. С одним из кубинских друзей мы занимались подводной охотой. Я опускался без акваланга на 20 метров, стрелял до 20-30 килограммов рыбы. Ее я не ел, раздавал. В тех местах в свое время ловил рыбу Эрнест Хемингуэй, он охотился обычно на рыбу-иглу. Я тоже пытался, но поймать ее сложно. Хемингуэй описал эту охоту в своей книге «Старик и море». Но мне повезло, я рыбу-иглу тоже поймал. Однажды мне удалось застрелить черепаху килограммов на 300. Панцирь был размером со здоровый стол. Три часа вытаскивал на берег. Ее голову я привез домой в Ульяновск на память, до сих пор висит на стене. На Кубе по просьбе посольства СССР нередко приходилось устраивать отдых для делегаций из Москвы. Обычно я вез гостей в индейскую деревню, там домики построены прямо на воде. А рядом был питомник, где разводили крокодилов. Бывало, они оттуда убегали. Один раз поймал двухметрового хищника, которого тоже привез в Ульяновск. Не живого, конечно, - чучело. Я там обнаглел и купался вместе с крокодилами. К тому времени у меня чувство опасности уже притупилось. Китайское чудо и индийские контрасты Индии СССР продавал машины, а на рупии - покупал чай. В этой стране я тоже вел торговые переговоры. Больше всего меня там поразили блеск и нищета. На железнодорожном вокзале женщины в отрепье прямо в лицо совали своих детей, протягивали руки и просили денег: «Дай! Дай!». А неподалеку возвышались роскошные дворцы. Меня предупредили, что воду можно пить только из бутылок, а зубы посоветовали чистить с виски. Индусы сами могут пить свою воду без опаски для здоровья, у них есть иммунитет к амебе, которая живет в этой воде. А у приезжих такого иммунитета нет, поэтому амеба может сожрать весь кишечник. В Китае я был в начале 90-х годов. Сейчас много говорят о китайском чуде. Но я увидел, что рядовыекитайцы живут значительно хуже нас, у них отсутствуют элементарные социальные программы. Зарплата низкая. Построили небоскребы, но внутри них не так хорошо, как снаружи. В ресторанах еду можно попробовать только раз, ради экзотики: курицу и картофель они подают в сахарном сиропе, из змей выжимают кровь в водку и пьют. От запаха этой водки можно убежать. В Пекине мне удалось найти немецкий ресторан, где была привычная пища кислая капуста, пиво и свиные ножки. Китайцы - своеобразные переговорщики, на встречи они приводят до десяти человек, которые вмешиваются в разговор, постоянно перебивая друг друга. С ними непросто работать, это очень дотошные люди. Диссидентом не стал - Я в коммунизм не верил, - говорит Борис Васильевич. - Причем с детства понимал, что смешно надеяться на всеобщее благоденствие. Но это была мечта миллионов - жить в мире, где «от каждого по способностям, каждому - по потребностям». Только человек таков, что ему всегда хочется иметь больше, чем он может дать. А в социализм я верил. Размышлял, конечно, почему за границей так мало работают и так хорошо живут. Причина была в отсутствии стимула. Наша уравниловка не способствовала производительности труда. Как бы ты много и замечательно ни работал, получал рублей на двадцать больше и все. Да и все мои поездки состояли из сплошной работы и переговоров. Свободного времени оставалось час или два. О переустройстве страны я тогда не думал.
