О судьбе поэта Николая Языкова, 200-летие которого отмечается в эти дни, известно немногое: Николай Михайлович был человеком закрытым, а сохранившиеся письма пока не пролили света на его жизнь, потому как почерк у поэта был жутким, их прочтение вызывает огромные трудности.
Его письма прочесть почти невозможно
- Для меня Языков достаточно трагическая личность, - говорит директор литературного музея "Дом Языковых" Лариса Ершова, человек, по долгу службы знающий о поэте максимально много. - Он не был реализован ни в творчестве, ни в личной жизни. Когда я читаю его стихи, в которых брызжет молодость, энергия, даже они кажутся трагичными. Он-то не знал, что его ждет в будущем, а мы уже знаем, что очень скоро все превратится в "горькую чашу, полную тоски".
До сих пор краеведы спорят, в каком доме поэт родился: на улице Спасской (ныне Советская), где сегодня находится музей Языковых, или в доме Ермоловых, ныне принадлежащем облвоенкомату. В пользу второго варианта существует свидетельство о крещении Языкова в Вознесенской церкви, в приходе которой состоял дом Ермоловых.
По сложившейся семейной традиции Николая отдали учиться в Петербургский горный кадетский корпус, где успешно учились его старшие братья Петр и Александр. Окончив его, он поступил в Институт корпуса путей сообщения и мог бы стать инженером.
Однако нелады с техническими науками, институтские солдафонские порядки угнетали студента так сильно, что после смерти отца в 1819 году Николай покидает институт и уезжает домой в Симбирск.
Возобновляет получение образования Николай Языков уже на гуманитарном отделении Дерптского университета (ныне Тарту), который славился прекрасной профессурой.
Среди студентов Языков слыл бессребреником. Все ему были должны, а сам он вечно сидел без денег, снимал каморку и ходил в плохоньком пальто. Жаловаться на скромное содержание со стороны старшего брата Петра Михайловича, после смерти отца принявшего все хозяйство Языковых, Николай не мог - денег ему присылали больше, чем всем остальным студентам. Но они ускользали между пальцев.
20-е годы XIX века для Николая - это время большой умственной работы. Он много читал, его письма к братьям больше напоминают заказы в книжный магазин. Появляется первый сборник его стихов, который был принят с восторгом литераторами и критикой. Нового поэта называли даже "другой Пушкин". И Пушкин его заметил.
Встреча в Симбирске
Находясь в ссылке в Михайловском, Пушкин звал Языкова к себе, просил Александра Николаевича Вульфа непременно привезти студента на зимние каникулы. Вульф привез своего друга на денек-другой. Но поэты провели вместе целых шесть недель. Языкову тогда было 23 года, Пушкину - 27. Позже они часто вспоминали это лето. Дружили. Посвящали друг другу стихи. Николай Языков был одним из друзей, присутствовавших на мальчишнике перед женитьбой Пушкина.
В последний раз Пушкин и Языков виделись в Симбирске в 1833 году. Эту встречу краеведы трактуют по-разному. Камень преткновения - воспоминания об обеде, данном в честь поэта Александром Михайловичем Языковым. Есть много свидетельств о том, что обед был, как столько же, что его не было. Легенды, передающиеся из поколения в поколение, гласят, что Пушкин якобы на нем выдавал экспромты, был весел, что после обеда гости перешли в дом Юрловых.
Есть точная информация, что в сентябре 1933 года Пушкин в Симбирске не нашел Языковых, на следующий день поехал в усадьбу Языково, где брат Николая Петр Михайлович принял поэта очень нелюбезно - без приглашения тогда не ездили. Но через полчаса они разговорились, Пушкин в тот же день написал жене, что здесь он нашел старшего брата Николая, человека чрезвычайно замечательного. Возвращаясь из Оренбурга, где поэт собирал материалы о Пугачевском восстании, он снова побывал в Языково, где его ждали все три брата. Языковы рассказали Пушкину о восстании. Поэтическая быль, поведанная братьями, стала одним из самых значимых эпизодов "Капитанской дочки" - быль о том, как к Пугачеву, сидевшему в клетке, подошел Панин и стал ругать: "Как ты смел, вор, называться государем?!". Пугачев, играя словами, сказал: "Я не ворон, я вороненек, а ворон еще летает".
Поминальное меню составил заранее
Николай Языков в стихотворчестве подавал большие надежды, но они не оправдались. Неизлечимая болезнь - сухотка спинного мозга - повернула жизнь Языкова в другое русло, он был вынужден бороться с ней всю жизнь.
Николай Михайлович бросил учебу, в литературе его часто называют недоучившимся студентом. Хотя это не мешало ему стать образованнейшим человеком своего времени. Он не гнался за чинами - пробовал служить в Москве, но вытерпел всего несколько месяцев. В 30-е годы болезнь начала прогрессировать, отказывали руки, ноги, врачи отправили Языкова за границу. Пять лет он скитался по курортам. В Италии познакомился с Гоголем, они вместе провели зиму 1842-1843 года, жили в одном доме. Гоголь ухаживал за Языковым, когда тот не мог ходить, сажал в коляску и катал по Риму. Иногда принимался его кормить, но Николай Михайлович жаловался, что готовит Гоголь невкусно. Они были очень привязаны друг к другу.
Лечение немного помогло, Языков вернулся в Москву, но прожил недолго - 26 декабря 1846 года (по старому стилю) поэта не стало. Он понимал, что умирает, составил меню поминального обеда и список приглашенных лиц. И написал, чтобы все были веселы. Похоронен Языков в Свято-Даниловском монастыре.
Несмотря на тяжкие страдания, Языков, как передают источники, оставался живым, энергичным человеком. Молодежная культура того времени предполагала сочинение эротических стихов, выпивку, игру в карты. Единственное, в чем поэт не был уличен, - в дуэлях и сплетнях. Языков как порядочный мужчина никогда не афишировал имен своих возлюбленных. Писал стихи Марии Дириной, но любви к ней не питал. Часто пишут, что Языков любил Александру Андреевну Воейкову, родственницу Жуковского. У него много любовной лирики, обращенной к Воейковой. Также много свидетелей, что это была платоническая любовь, поэт любовался ею издалека. Такие отношения были в эстетике того времени.
Алсу ИДРИСОВА.
