У православных принято поминать людей в день их смерти, Владимира Ульянова страна вспоминает в день его рождения.
В 1870-е годы Симбирск был очень религиозным городом. Это не могло не сказаться на складе личности человека, выросшего здесь. Краеведы, посвятившие свою работу изучению семьи Ульяновых, отрицают религиозность этой семьи, однако некоторые воспоминания близких людей убеждают в том, что в семье культивировалась религиозность особого типа.
В советское время был негласный запрет на воспоминания о городе того периода, когда здесь жили Ульяновы. Простые жители Симбирска не до конца понимали линию партии, поэтому могли вспомнить что-нибудь лишнее. Так получилось, может быть, еще и потому, что сам Ильич не много написал о симбирских годах, а те, кто по горячим следам хотел поделиться воспоминаниями о вожде пролетариата, зачастую противоречили друг другу, и Крупской приходилось опровергать некоторые сведения, как несоответствующие действительности. В фондах Историко-культурного центра имени Ленина сохранились уникальные воспоминания людей, которые общались с семьей Ульяновых в Симбирске, собранные после смерти вождя. Часть их была опубликована, часть - так и осталась в рукописной форме.
П.Фадеев, знавший Володю Ульянова по гимназическому кружку, пишет: "...Семья Ульяновых была религиозной, по крайней мере, как мне тогда казалось - всегда присутствовала на богослужениях и слушала всенощные в их квартире накануне Ильина дня, дня ангела Ильи Николаевича, отца Владимира Ильича, а мне приходилось петь с хором, которым управлял Маторин. Я участвовал на этих богослужениях в хору, и мне приходилось убеждаться в религиозности семьи Ульяновых, при торжественных песнопениях вся семья опускалась на колени. Мне кажется, что этой покаянной религиозностью и можно объяснить ненависть к существующему строю у натур, какие были братья Ульяновы".
Революционеры с "покаянной религиозностью" в душе - такое неожиданное заключение о семье человека, по указаниям которого в Советской России начались репрессии против священнослужителей, кажется более чем обескураживающим. Однако историки, знакомые с дореволюционными реалиями, не найдут в этом ничего необычного. Симбирск еще в XVIII веке славился консерватизмом своего духовенства, существовало даже особое словосочетание - "симбирские попы", означавшее высшую степень радения местных священников на религиозном поприще. Жители города слыли также весьма религиозной паствой. И.Пушкарев писал в свое время: "Православие раскинуло здесь широко свои ветви". Вера симбирян носила глубоко формализованный характер, и по-настоящему верующие люди часто становились старообрядцами. "Покаянная религиозность" Ульяновых была сродни стремлению противопоставить себя официальной церкви и слепой массе идолопоклонников. Этот тип убеждений граничит с протестантизмом, но известен в русском православии с самого его появления.
Иван Яковлев в своих воспоминаниях об Ульяновых также отмечает особую религиозность семьи: "В самом доме строго поддерживалось соблюдение постов и других обрядов православной церкви, однако без особого ханжества. Перед обедом и после него взрослые и дети крестились. У икон горели лампадки". Набожность "без особого ханжества" - так выражает свое отношение к вере Яковлев, близкий друг и соратник Ильи Николаевича.
Похороны отца Ленина собрали всех его друзей в любимой им приходской церкви. Как и во время всенощных, здесь пел детский хор воспитанников Яковлева. Это духовное родство ощущалось и позже, когда Ленин личным распоряжением запретил местным революционерам строить козни вокруг школы Яковлева.
Как средневековые православные мистики, как симбирские старообрядцы, православные круга Ульяновых противопоставляли, вероятно, истинную справедливость ("правду") существующему несправедливому режиму, приходя к революционным идеям. Мы никогда не узнаем о том, что творилось в душе Ильича, но можно точно сказать, что Симбирск во многом был для него моделью той общественной системы, от которой он отказался и которую уничтожил, возглавив революцию.
Сергей ПРОЗОРОВ, историк.
