После того как суд вынес приговор, Дениса из СИЗО Ульяновска перевезли в Димитровградскую детскую воспитательную колонию. Более двух недель от него не было писем домой. Родители начали беспокоиться. Но тревога прошла, когда вместе с полученной весточкой узнали, что все у сына складывается благополучно. В письме Денис рассказывал, что в колонии ему лучше, чем в СИЗО. И кормят по-божески, и относятся хорошо. Но только почему-то отсутствовали в его строках слова раскаяния и любви к родственникам, отчего письмо матери и отцу показалось холодным. Находясь под арестом в Ульяновске, их сын писал более открыто, не стесняясь выражать свои чувства.
Совсем недавно состоялось их первое свидание в стенах колонии. Родители узнали сына с трудом. Он сильно похудел. Глаза и щеки запали, плечи обвисли. Лицо и руки грязные. Одет кое-как. Грязная и помятая одежда, как им показалось, давно уже не стиралась. Обувь была холодной, и, чтобы хоть как-то спасти свои ноги, Денис оторвал кусок подкладки пальто и сделал теплые стельки. Как ему живется, родители поняли без слов, да и сын не стал ничего от них скрывать и рассказал все как есть.
Паршивая кормежка и скверные бытовые условия - только часть беды, и перенести это куда легче, нежели неписаные законы колонии. Там царит не тот порядок, который положен по правилам и инструкциям, утвержденным инстанциями. В отряде, куда помещен Денис, жизнь диктуют трое ребят. Называют их "буграми". От остальных их отличить легко. Всегда чистые и отглаженные - за их внешностью следят другие. Кровати им заправляют. Уборкой никогда сами не занимаются, полы за них тоже моют. Пищу "бугры" принимают за отдельным столом, ассортимент намного богаче. Все действия осуществляются заключенными только через них. Письма отправляются после того, как они проверят их содержание. Сходить в туалет или умыться - с позволения "бугра". Любая провинность наказывается избиением.
Порядки в колонии напоминают армейскую дедовщину, которая последние десятки лет так сильно пугает родителей и новобранцев. Существует мнение, что дедовщина началась, когда в ряды Советской Армии разрешили призывать молодых людей, отсидевших срок. Они-то и внесли свои понятия в повседневные будни бойцов. Не без участия, конечно, командиров. Если бы командиры захотели, дедовщины бы не было. Но для этого надо работать, управлять личным составом, а не уповать на принцип: приказал сделать - делайте, а уж каким способом - мало кого волнует. Для поддержания дисциплины офицеры делают поблажки старослужащим, так называемым "дедам". Им разрешается подольше спать, нарушать правила ношения военной формы, быть расслабленными в строю и т.д. Взамен "деды" обязаны обеспечивать порядок, держать бойцов в узде. Больше всего достается солдатам первого года службы. Они моют полы, несут службу в наряде и порой обхаживают своих "отцов", гладят их одежду, стирают, пришивают подворотнички, добывают им у своих родителей деньги. Офицеры обо всем этом знают, но помалкивают. Главное, чтобы все были живы и часть не "светилась" в глазах командования округа. Иначе замучают комиссиями.
В итоге, отслужив два года, многие парни стараются их побыстрее забыть, считая прожитыми впустую. Если раньше говорили, что армия - это школа жизни, то теперь ее называют школой выживания. Про воспитательные колонии можно сказать то же самое. И в армии, и в колонии для руководства главное - дисциплина, достигаемая с помощью "дедов" и "бугров". Ну а недостатки можно списать на слабое финансирование. Освободившись из колонии, часть озлобленных воспитанников начинает внедрять усвоенное там в жизнь на воле, а через некоторое время возвращается за решетку. Идут по кругу.
Родители Дениса надеются, что он все-таки уцелеет, и ждут обещанную в ноябре амнистию.
Дмитрий МИХАЙЛОВ.
