Если в центре Ульяновска кто-то проводит археологические раскопки или просто копается в земле, то самой частой находкой "культурного слоя" города оказывается бутылочное стекло. За несколько минут можно собрать коллекцию горлышек: разноцветные стекляшки, прозрачные и нет, с капельками и бороздками, сделанные вручную или бутылочной машиной.
Пили на Руси всегда много, но не всегда бутылка была единицей измерения спиртного. Чем древнее культурный слой, тем больше становится мера. Не мудрено, что древнерусский мистик Кирилл Туровский поэтично сравнивал похмелье с пожаром, охватившим города и села страны. Завершались древние застолья тем, что гости падали на пол, так как не могли уйти (хорошая медовуха, как грузинское вино, оставляет голову светлой, превращая ноги в вату).
В XIX веке симбиряне предпочитали пить пиво, так как оно было дешевле вина. Вином называли почти все спиртные напитки. Мерили его бочками, ведрами и штофами. Обычно пили стаканами, разливая напиток из ковшика.
В городе существовало тогда более сотни питейных заведений. Мужчины вечерами собирались в кабаках и расслаблялись после трудового дня. Содержание кабаков было доходным делом, но государство ограничивало число винных монополий, из-за чего в городе возникали подпольные питейные дома. С нелегальными заведениями власть боролась всеми силами, но искоренить это явление не могла. Владельцы монополий, защищенные законом, не боялись конкуренции, поэтому качество вина с каждым годом все более и более ухудшалось. Можно понять анонимного автора статьи местной газеты, который писал: "Никто не ожидал, я думаю, с таким нетерпением утра нового 1863 года у нас в Симбирске, как простой народ". Дело в том, что с началом года по распоряжению Александра II заканчивались винные откупы и открывались новые заведения. "И о вине-то наш царь-батюшка позаботился",- говорили обыватели, спеша испробовать неразбавленного вина в новых распивочных. Заканчивает корреспондент свою статью оптимистическими словами: "...Пожелаем же всего лучшего нашему городу и всем вообще сословиям побольше тесного соединения друг с другом для общего добра".
Из этих слов видно, что не только простой народ, но и дворянство не лишало себя удовольствия выпить. Конечно, вино у дворян было элитным, употребляли его в приятной обстановке, часто на природе, в специально оборудованной беседке. В своих воспоминаниях Иван Яковлев говорит о том, что добрая половина симбирского высшего общества была пристрастна к алкоголю. Иногда это пристрастие доходило до алкоголизма. Под искреннее словцо Яковлева попали аристократы, поэты, газетчики. Об одном известном в Симбирске интеллигенте он писал: "Это был горький пьяница, мелкий полицейский чиновник, бездарный, наглый, в разговорах рассыпаший громовые остроты... Перед смертью опустился до того, что не раз в пьяном виде подходил ко мне на улице, выпрашивая на водку двугривенный". Алкоголизм, как это бывает и в наше время, приводил к разладу в семье: муж выгонял жену с детьми из дома и пропивал оставшиеся вещи. Женщины, поддавшиеся влиянию вина, часто превращались в падших. Последние в большинстве своем были в Симбирске молодыми и незамужними. Жизнь пьяниц была короткой и заканчивалась где-нибудь в подворотне или в казенном доме.
С 1895 года в городе существовал Дом трудолюбия для тех граждан, кто уже не мог существовать без чужой поддержки. По воспоминаниям официальных лиц, обитатели дома очень плохо поддавались перевоспитанию и случаи возвращения к пьянству были довольно частыми. Опустившиеся симбиряне отличались "ленностью, апатией к работе... склонностью к воровству и буйству". В начале нашего века в стенах дома жили не только мещане и крестьяне, но и дворяне (семь человек), и почетные граждане (тринадцать человек). Вот где истинное объединение сословий!
Справедливости ради надо заметить, что имелись места в городе, где не принято было выпивать. К таким местам относились театр и кинотеатры. Даже массовые праздники проходили здесь без спиртного, обязательного для народных гуляний.
Сергей ПРОЗОРОВ.
