В доме Натальи Сергеевны Храмцовой каждый раз необъяснимо для себя останавливаюсь у книжного шкафа с десятком фотографий. "Когда в жизни не останется ничего, во что верить, - предугадывает мой вопрос хозяйка, - о них можно будет говорить: это моя Родина, ее честь и оправдание". На снимках Лихачев, Солженицын, Окуджава, Александр Мень, Ростропович... "Апостолы" России, которых Наталья Сергеевна просто любит, которые во многом объясняют и ее судьбу, характер, привязанности.
Наталья Сергеевна считает, что теперь она - профессиональный воспоминатель. Хочется добавить: и хранитель времени. Когда она достает один из 33 (!) альбомов с фотографиями, понимаешь, что Храмцова сберегла многие мгновения века прошлого и века уходящего.
Вот дореволюционная семейная фотография, где запечатлен дед в рясе, рядом красавец юноша - это отец, тут же утонченные дамы... На другом снимке - строгая девушка с прямым пробором волос, это известная в Симбирске анархистка... Следом фотография художника Архангельского, друга семьи. Вот юная Наталья с огромным рыжим котом... Альбомы, конечно же, пополнятся и снимками нового столетия. Не исключено, что у нас будет еще не одна возможность посмотреть фотографии вместе с Натальей Сергеевной.
Священник-атеист и добрый барин
В Симбирскую семинарию из чувашской деревни привезли двух мальчишек в лаптях. Отец попросил за сыновей: "Больно башковитые парни, возьмите учиться". "Как фамилия?" - спросил директор семинарии. "У нас в деревне все Пантиковы". Но директору фамилия не понравилась, он полистал свою книжку и сказал: "Будут Арнольдовы". И определил братьев в бурсу. Один из мальчишек был прадедом Натальи Сергеевны.
Дед Федор Благовидов отбывал службу священником в Шиловке. Именно отбывал, так как был направлен в приход вопреки своей воле, потому что когда-то учился в семинарии. Его дети догадывались, что отец неверующий священник, и сами выросли атеистами.
Дед по отцовской линии - Павел Храмцов - был из небогатых купцов. Когда пришло время жениться, заявил: "Выберу себе самую толстую девку в хороводе". Выбрал и женился. Имел лесной двор. Но читал Карла Маркса в изложении Каутского. Любимым поэтом был Некрасов. Много лет спустя дочка поварихи Храмцовых рассказывала Наталье: "Барыня-то скупа была, а барина мы о-о-очень любили".
В 1917-м, когда к лесному двору пришли крестьяне, чтобы расквитаться с эксплуататором, рабочие встали стеной: "Нашего не трогать".
Ход шахматного короля
Родители Натальи Храмцовой познакомились в школе-коммуне имени Карла Маркса. Была такая в Симбирске в 20-е годы, Сергей Храмцов и Александра Благовидова в ней учительствовали. С точки зрения сегодняшнего дня, это было любопытное заведение: под одной крышей жили и беспризорники, и дети расстрелянных белогвардейцев (многие из них прилично говорили на французском языке), и дети партийных работников (они тогда не боялись отдавать своих детей к вшивым беспризорникам).
- Папа был поэтом, шахматистом, созерцателем, он безумно нравился женщинам, - рассказывает Наталья Сергеевна. - Не умел делать никакой "мужской "работы" - он же вырос в доме, где была прислуга. Я представляю, какой груз на себя взвалила мама, выйдя замуж за отца.
В 1937 году папу сажали в тюрьму. Почему выпустили - фантастическая загадка. Он рассказывал, что открылись тюремные двери, позвали с вещами отца, бухгалтера автодорожного техникума и еще одного человека, но его в камерах не нашли: может быть, спал, камеры были переполнены и никто друг друга не знал. И тот человек отсидел в лагерях 10 лет.
Шахматы сопровождали Сергея Храмцова с 14 лет. Он был просто одержим ими, так что нередко попадал в неприятные истории. Например, когда учился в коммерческом училище, пошел к другу готовиться к контрольной работе. "Готовились" до утра за шахматами: пришли на уроки бледные, сонные. На немецком языке нырнули под парту и опять затеяли шахматную партию. И вдруг в тишине урока в азарте друг Аксинский как закричит: "Мат в три хода!". Учитель подлетел, как хищная птица, и тоже крикнул: "Не три, а четыре часа карцера!". Но и там мальчишки играли в шахматы. А жена директора училища их жалела и распорядилась принести "гроссмейстерам" обед.
Наталья Сергеевна вспоминает еще одну шахматную историю.
- Папа уехал в Самару на турнир Поволжья. Прислал нам телеграмму. Я так и не узнала, озорство это было или правдивая история, но мама чуть не упала в обморок. Папа писал: "За первое место дают корову, за второе - козу, за третье - поросенка. Рассчитываю на первый приз". В 20-е годы такие призы вполне могли предложить. "Что же мы будем делать с коровой?!" - думала мама. Но папа за победу привез денежное вознаграждение.
В Ульяновске Сергей Храмцов собрал вокруг себя всех шахматистов города, руководил шахматной секцией во Дворце пионеров и вырастил не одно поколение "гроссмейстеров". Сам на этом шахматном небосклоне был самой яркой звездой в течение многих лет. Сейчас в нашем городе работает шахматный клуб имени Сергея Храмцова. На большие турниры Наталья Храмцова непременно получает приглашения.
Шахматной славе Сергея Павловича едва уступала слава педагогическая. Он преподавал историю в школе № 1. Ученики 40-х годов вспоминают, что, бывало, Сергей Павлович начинал урок со слов: "Закройте учебники - этот параграф вы сможете прочитать и дома. Сегодня я вам расскажу о петербургском пассаже: в этот магазин человек мог войти обнаженным, а выйти одетым с ног до головы...". В лютые послевоенные годы эти рассказы учителя казались волшебной сказкой. Если бы в классе нашелся хотя бы один ученик, который донес, что учитель ностальгирует по буржуазным магазинам, его не миновала бы судьба репрессированных. Но на Храмцова доносчиков не находилось - его любили все.
Спустя годы Наталья Сергеевна своим ученикам преподнесет те же уроки независимости. В памяти студентов художественно-графического отделения педучилища остался эпизод с застойных времен, когда отклонение от принципов реализма в живописи пресекалось радикально - гусеницами бульдозеров. Но вольнодумцев от живописи не переводилось, и одного такого собирались исключить из педучилища за излишний авангардизм в дипломной работе. Спасло смельчака слово Натальи Храмцовой: ее аргументы усмирили блюстителей социалистического искусства. Позже работы этого студента не раз входили в экспозиции выставок постмодернизма в Ульяновске, Москве и за рубежом.
- Так меня папа воспитал, объясняет Наталья Сергеевна. Он говорил, что мне необязательно походить на остальных, поступать как все. И такой я пришла в свое время в наш пединститут: с одной стороны - наивной, с другой - легко умеющей противостоять другим. Когда в 1946 году вышли постановления против писателей, в том числе любимой мной Анны Ахматовой, я от возмущения "взлетела до небес". Я считала Ахматову гениальной поэтессой и не скрывала этого. Меня таскали в комитет комсомола, но поскольку я была отличницей, гнев в отношении меня не нашел выхода.
Кот Ахматовой
После пединститута в жизни Натальи Храмцовой были школа, военное, фармацевтическое училища. Но с профессией преподавателя как-то не везло: то школа закрывалась, то кафедра расформировывалась. Возможно, вмешалась судьба и задала новый поворот в жизни. И Наталья поехала учиться в Ленинград, в институт имени Репина на факультет искусствоведения. Мечта!
Это был ее город, в нем ощущалась свобода хрущевской оттепели, можно было говорить то, что думаешь. В институте Наталью Храмцову все принимали за столичную особу - ее интеллект зашкаливал далеко за норму. С ней дружили и профессора, и студенты.
- Я училась на одном курсе и была дружна с Андреем Пуниным, племянником замечательного искусствоведа Николая Николаевича Пунина, второго мужа Анны Андреевны Ахматовой. Андрей говорил, что влюбиться в меня не может: "Ты икона, ты приплыла по реке, перед тобой можно только каяться". Я же тайно его любила, но хорошо, что у нас с ним не было будущего, потому что человек он был неверный, ни одна из жен не была с ним счастлива. Сейчас Андрей Пунин - профессор Петербургской академии искусств. Тогда, в конце 50-х годов, я вместе с Андреем бывала в доме его родителей, интересовалась: "Почему Вы редко навещаете Анну Андреевну и Николая Николаевича?". Мама Андрея отвечала: "О, Наташа! Это же богема! Они же в два часа ночи тушат картошку в духовке". А его отец знал, что я влюблена в Анну Ахматову, и однажды попросил сходить к ним на дачу и узнать о ее здоровье. "Вчера она плохо себя чувствовала", - сказал он.
Мы приехали в Комарово, но вот незадача: Анну Андреевну накануне с аппендицитом увезли в больницу. Встреча с ней была так возможна!
Зато у ее дома ко мне подошел тот самый кот, о котором писал Анатолий Найман. Анна Андреевна очень любила кота и была уверена, что он похож на Иосифа Бродского. Огромный рыжий кот потерся о мои колени, посидел у меня на руках. Фотография запечатлела этот момент.
Чешским шпионом быть лучше
Закончив институт, затем аспирантуру, Наталья Храмцова вернулась домой. После Ленинграда Ульяновск казался душным, тесным. Здесь она была одна, ей исполнилось 39 лет. Вдруг в жизни Натальи появился человек, о котором она много слышала, что он чрезвычайно интересен, что 16 лет просидел в сталинских лагерях... Его звали Борис Абрамов. С ним пришла любовь.
- Я поняла, что это мой человек и отпустить мне его нельзя. Он тоже был одинок. Борис сделал мне предложение по всем старинным обычаям. Подумав полтора дня, я согласилась. Он был старше меня на 18 лет. Если в жизни существует абсолютная гармония, то она была в нашей семье.
Когда Борис начинал рассказывать о лагерной жизни, я просила: "Только не на ночь". Его посадили в 1937-м только за то, что не там родился. Родители жили в Харбине. Отец работал в КВЖД. Борис уже получил диплом юриста, когда СССР призвал всех вернуться на родину. В Россию вернулись и его одноклассники - посадили всех до одного. Бориса взяли в Ленинграде, где он учился на историческом факультете университета - здесь харбинский диплом не признавали. На допросах Борису предлагали выбор: каким шпионом он хочет быть, чешским или японским. Считалось, что чешским быть лучше.
В лагере Борис работал на лесоповале. Однажды ослабевший напарник уронил бревно ему на плечо и сломал ключицу. Борис две недели лежал на нарах - ни врача, ни гипса. Само срослось.
Отсидев 10 лет, он остался работать в Сибири. Ругал коммунистов. Это услышал сосед, донес. Посадили еще на 6 лет.
Вернувшись в Ульяновск, Борис Абрамов закончил физико-математический факультет пединститута. Преподавал в школе и институте. Ученики Бориса Иосифовича росли истинными гуманистами, организовали тимуровское движение, называли себя коммунарами. Сейчас они - известные в своей профессии люди. Дружат до сих пор.
- Самое ценное наследство, которое оставил мне муж, - это его ученики, - говорит Наталья Сергеевна. - Без них я бы не пережила ни его смерти, ни угасание жизни моей мамы. Ребята мне очень помогали. Они и сейчас приходят, звонят. Не забывают меня.
Что можно простить?
Уже на пороге дома Натальи Сергеевны мы разговорились о том, что может человек себе простить, оглядываясь на прожитые годы, а чего нет. Легко простить свое легкомыслие, а невозможно - зло, даже невольно причиненное близким. А оглядываясь на целый век...
- Тревожно за век будущий, - говорит Наталья Сергеевна. - Не дай Бог в новом варианте повторить ошибки, уже совершенные. Для меня же еще страшно много интересного вокруг. Самое главное - это люди, книги. И важно, что я могу оставаться внутренне независимой.
Алсу ИДРИСОВА.
обратно...
|
